Лабинцы. Побег из красной России

Была полночь, но в штабе дивизии еще не спали. Мой старый друг полковник Кравченко был смущен, но нисколько не печалился своим отстранением от должности. Он осознал и признался, что тогда «не сообразил», что надо было атаковать красных в хвост и во фланг. И пожаловался мне по-дружески, что «генерал Науменко здорово распек его», что и было резонно. Он завтра выезжает в свою Гиагинскую станицу Майкопского отдела «отдохнуть», а когда вернется в свой 1-й Кубанский полк — не знает.

Начальник штаба дивизии переписал приказ по корпусу о новом назначении. Вторым параграфом приказа по дивизии были указаны пункты, которые должна занять дивизия «на случай тревоги».

Подписав этот приказ, чем фиксировал свое вступление во временное командование 2-й Кубанской казачьей дивизией, распрощался с А.И. Кравченко и ночевать выехал в свой полк, чтобы не смущать предшественника. Завтра рано утром он выезжает «домой».

Окрыленные успехами, мы и не предполагали, что завтра красные вновь перейдут в решительное наступление на станицу Дмитриевскую и 1-й Лабинский полк своей конной атакой на глазах всего штаба корпуса полностью пленит всю пехоту красных.

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ

Командиры 1-го и 2-го Кубанских полков

Оба они были «временные». 1-м командовал войсковой старшина Степан Фомич Сердюк¹⁰⁴, а 2-м — войсковой старшина Назарий Савченко¹⁰⁵. Оба поступили в Оренбургское казачье военное училище в 1911 году и окончили курс вместе со мной в 1913 году.

По своим натурам они были люди глубоко штатские, но военная муштра переменила их характеры. Оба были способные, учились отлично, но военный строй и военная выправка у них были посредственные. Маленький ростом, кругленький, с черными усиками, Сердюк в строю был на левом фланге 4-го взвода, а рослый, усатый Савченко — на правом фланге 2-го взвода. Несмотря на эту разность, они очень дружили между собой, как дружили и с двумя сверстниками, екатеринодарцами Алешей Булавиновым¹⁰⁶ и Сережей Боровиком¹⁰⁷. По этой дружбе Савченко, Сердюк и Булавинов по окончании училища вышли в 1-й Кубанский полк, стоявший в селении Каракурт, восточнее Сарыкамыша, Карсской области. Боровик, окончивший училище портупей-юнкером, вышел в 1-й Хоперский полк, потом перевелся в 1-й Екатеринодарский, но войну провел в 3-м Екатеринодарском полку.

По мобилизации 1914 года все трое — Савченко, Сердюк и Булавинов — были откомандированы в Войско, назначены в третьеочередной Кубанский полк, который был отправлен в Персию, где и провели всю войну. По отзывам сослуживцев, все они оказались отличными офицерами.

Был февраль месяц 1918 года. В Войске официально еще существовала казачья власть, но узловые станции Армавир, Кавказская и Тихорецкая были захвачены 39-й пехотной дивизией, прибывшей с Кавказского фронта, и в этих пунктах власть перешла к военно-революционным трибуналам, которые терроризировали население, разоружали Кубанские части, возвращавшиеся с Турецкого фронта, арестовывали их офицеров, судили и очень многих расстреляли.

Вообще, эти военно-революционные трибуналы вылавливали всех проезжавших офицеров, но не многих отпускали. О них я уже писал.

И вот в снежную вьюгу, в полночь, кто-то решительно, требовательно постучал в наши ворота. Кавказская отдельская станица, где мучительно функционировало управление отдела с Атаманом полковником Репниковым, фактически находилась под страхом этого революционного трибунала в хуторе Романовском, который отрезал нас от всякого сообщения с Екатеринодаром.

На стук вышел отец. Перед ним стояли два типичных тогда красноармейца в солдатских шинелях, в «репаных» шапках, запорошенных снегом.

— Здесь ли живет Ф.И. Елисеев? — спросил маленький из них.

— А вы-то кто? — задал встречный вопрос непрошеным гостям, да еще в полночь, отец.

— Не бойтесь, папаша, мы его друзья, разбудите Федю, пусть он выйдет, тогда узнает нас, — отвечает все тот же «красногвардеец» маленького роста.

Отец разбудил меня, я вышел на парадное крыльцо и в этих небритых людях узнал Савченко и Сердюка. Не расспрашивая, немедленно же впустил в дом, разбудил всю семью. И непривычно было видеть в нашем доме моих друзей-сверстников в столь странном и неприятном одеянии. Но семья поняла, что это наши кубанские офицеры, «друзья их Феди», и сердца их открылись в казачью ласковость и откровенность.

Помылись, почистились и сели за стол. И рассказали они, что из станицы Ново-Александровской¹⁰⁸, где окончили существование их сотни, нарядившись красногвардейцами, ехали в поезде в Екатеринодар. На пересадочной станции Кавказская их арестовали, признав в них переодетых офицеров. Солдат сопровождал их в тюрьму, но находчивость, остроумие, юмор и черноморская речь Сердюка «внушили» конвоиру, что они не офицеры, а демобилизованные солдаты, и он, поверив, отпустил их «на совесть».

«Куда бежать после этого?» — думали они. И вспомнили, что я казак станицы Кавказской, и за 7 верст назад пришли ко мне.