Лабиринт

Все это время у Киванова с механиком, который подошел уже совсем близко, с непостижимой, кажущейся невероятной быстротой происходил обмен информацией. Это был не вербальный и не телепатический диалог, а воспринимаемый каким-то иным образом непрерывный поток данных, из которого в нужный момент выскальзывали вопросы и ответы. Механик потребовал от Бориса сообщить личный код и цель его действий. В ответ на аналогичный запрос Киванова он выдал длинный цифровой ряд и передал, что целью его нахождения здесь является локализация диких — это слово показалось Борису наиболее адекватно выражающим смысл использованного пришельцем понятия — людей до прибытия основной группы и транспорта, после чего снова затребовал у Бориса ответы на те же вопросы. Судя по тому, с какой настойчивостью требовал механик ответы на них, он не мог так же свободно, как Киванов, рыться в сознании своего собеседника. Не получив в очередной раз внятного ответа, механик сделал вывод, что в программе его товарища произошел некий сбой, который мешает правильно ориентироваться в обстановке, и его требуется временно нейтрализовать.

Киванов не собирался выяснять, каким образом механик намеревается это сделать. Как ему теперь было известно, в голове механика находились системы, кодирующие и передающие в матрицу сигналы, поступающие от внешних органов чувств. Борис скрестил прицелы лазеров на голове механика и выстрелил одновременно из обоих. Два луча, ударившие с двухметрового расстояния в одну точку, оказались бессильны против защиты механика.

Борис сделал шаг вперед и, схватив механика за плечи, ударил стопой в нижнее сочленение его ноги. Мощный прямой удар оказался эффективнее лазерного оружия. Сустав ноги механика подломился. Падая на землю, механик уцепился за выступы на металлическом корпусе Бориса, увлекая его за собой.

Все еще стоявший у пролома в стене Вейзель, высоко подняв в руке ярко горящий керосиновый фонарь, с восторгом и ужасом, не в силах оторвать глаз, наблюдал за рукопашной схваткой двух несокрушимых железных гигантов. Тусклые отблески света отражались на металлическом покрытии корпусов сцепившихся на земле механиков. Зрелище было фантастическим, завораживающим своей безумной сюрреалистичностью.

Равенство сил выводило на первое место приемы тактической борьбы. Механик лучше Киванова знал уязвимые места в защите корпуса и, прикрывая свои, стремился добраться до них у противника. Борис же направлял свои усилия на то, чтобы нейтрализовать все действия механика, при возможности стараясь наносить удары по суставным сочленениям его конечностей.

Какое-то время выбранные методы борьбы не приносили успеха ни одной из сторон. Наконец находившемуся сверху Борису удалось прижать левую руку механика к земле и, ударив ребром ладони, переломить ее в суставе. Механик все еще пытался сопротивляться, и тогда Борис перехватил руку противника возле кисти, отвел ее в сторону и резким, проникающим ударом вогнал свободную руку в зазор между его грудными пластинами.

Из информационного потока механика вырвался, вытеснив все остальное, и взорвался, как шаровая молния, короткий, отчаянный сигнал, в которым слились в один звенящий и пульсирующий импульс страх, призыв о помощи и мольба о пощаде. Киванов, ошеломленный столь мощным эмоциональным всплеском, которого он никак не ожидал от механического врага, невольно ослабил хватку и чуть подался назад. Воспользовавшись его замешательством, механик вырвал руку и нанес Киванову сильный, прямой удар в грудь. Едва не опрокинувшись на спину, Борис снова навалился на механика всей тяжестью своего корпуса. Он протолкнул руку еще глубже ему под панцирь, нащупал пальцами матрицу хозяина и, зажав ее в кулаке, выдернул из гнезда.

На мгновение механик застыл в той позе, в которой находился. Затем конечности его медленно упали на землю, распрямились и замерли. В железном теле больше не было жизни.

Держа матрицу зажатой в кулаке, Киванов поднялся на ноги. Механическое тело, несомненно, имело определенные преимущества перед живым — после тяжелой, напряженной схватки, которая должна бы была его вымотать, Борис не ощущал ни капли усталости.

У пролома в стене стояли только трое солдат и Вейзель. Похоже, они не могли с уверенностью определить, кто же вышел победителем, пришелец или Борис.

— Надеюсь, вы поставили на меня? — развел руки в стороны Борис.

Люди у стены облегченно заулыбались.

— Держите, — Борис кинул Вейзелю матрицу. — Только не говорите мне, что я вырвал ему сердце.

— Скорее, вы отделили душу от тела, — ответил тот.

— Все успели уйти?

— Осталась только группа Баслова, прикрывающая центральные ворота, — ответил один из солдат.

— Много с ним людей?

— Человек пятьдесят.

— В лесу мы встретили людей с фермы, — сказал другой. — Они привели с собой транспорт и увозят сейчас женщин, детей и раненых. Механики появились и возле фермы. Всем приказано уходить сразу в новый лагерь, за реку.

— Идите, — сказал Борис. — Я выведу остальных.