Лабиринт

Последняя взрывчатка ушла на то, чтобы подорвать мост, да и то полностью обрушить удалось только один из четырех пролетов. Механиков на другом берегу видно пока не было, зато появились люди в городской одежде, внимательно изучавшие местность, подходы к реке и разрушения на мосту. Должно быть, механики тянули к реке дорогу, чтобы подогнать по ней технику и начать восстановительные работы на мосту. Не приходилось рассчитывать на то, что это займет у них много времени. Требовалось решить вопрос о том, куда двигаться дальше, однако, посоветовавшись с Кийском и Вейзелем, Баслов согласился, что день-другой людям нужно дать отдохнуть. Это был для них последний лагерь, хотя бы в какой-то степени похожий на нормальное человеческое жилье. После этого им предстояло идти, только идти, все время уходя от преследования. Без дорог, без надежды, без конечного пункта назначения.

Самому же Баслову отдыхать было некогда. Он снова контролировал все, что делалось в лагере и за его пределами. Посты были выставлены не только возле моста, но и в других направлениях возможного появления механиков. У Баслова сохранилась карта, на которую он нанес направления начатых механиками дорог. Сейчас они находились точно в центре развилки двух дорог. Третья, уперевшись в спортивную базу, свернула в сторону, прошла через ферму Степашина и теперь тянулась к реке.

Колышко, несмотря на протесты врачей, встал на ноги и вместе со всеми принимал посильное участие в подготовке к предстоящему походу. Но больше всего его интересовали впечатления Киванова после пребывания в искусственном теле механика и контакта с другими пришельцами.

— Они не считают себя завоевателями, — рассказывал Борис. — Скорее, миссионерами, призванными просветить и приобщить к собственным достижениям необразованных дикарей. Поэтому и оружие они применяют крайне редко, только в случае крайней необходимости. Каждого погибшего аборигена они воспринимают как досадный промах.

— Гуманисты, — криво усмехнулся слушавший его вместе с другими Баслов.

— Когда-то наши далекие предки тоже несли, как им казалось, гуманные идеи и праведную веру дикарям, стоявшим на более низкой, по их мнению, ступени общественного развития. И сопровождалось это насильственным вторжением на чужие территории в использованием не только проповедей, но и оружия, — заметил Колышко.

— Но мы-то давно уже отказались от идей бесспорного превосходства.

— Что вовсе не означает того, что от них должны были отказаться все существующие цивилизации.

— Мрак, — как бык мотнул головой Баслов. — Ходячие компьютеры будут учить нас, как жить.

— Насчет компьютеров ты не прав, — возразил Киванов. — Каждый из механиков, или, наверное, правильнее будет сказать, их заключенные в матрицы хозяева обладают индивидуальностью. Так же как и мы, они не лишены эмоции, почему и допускают порой промахи и ошибки.

— Должно быть, ошибки эти не настолько серьезны, чтобы мы могли, воспользовавшись ими, изменить ход событий?

— Конечно. Ошибаются только отдельные индивиды, а план в целом, похоже, непогрешим.

— Кто руководит механиками? — спросил Кийск. — Откуда осуществляется координация их действий?

— Этого я не узнал, — покачал головой Борис. — Однако с уверенностью могу сказать, что механики — это не марионетки, которых кто-то дергает за нитки. Весь план вторжения, от начала его разработки до практического осуществления, — их собственное творение.

— Выходит, что они и есть хозяева Лабиринта? — спросил Кийск.

Прежде чем ответить, Киванов задумался.

— Я помню чувство, что возникало у меня, когда я спускался в Лабиринт, — его не спутаешь ни с чем. Но самое странное, что, находясь в корпусе механика, я не ощущал ничего подобного. Мне кажется, что между механиками и Лабиринтом нет абсолютно ничего общего. Я не могу точно объяснить, почему это так… Видишь ли, механики и Лабиринт — это вещи совершенно разного порядка. Механики реальны и объяснимы, их мотивы можно понять, а действия — предсказать. Лабиринт же… — Киванов приподнял руки над головой и чуть развел в стороны, пытаясь жестом выразить то, что невозможно объяснить словами. — Это нечто внечеловеческое, внеприродное… Может быть, даже нематериальное?

— И тем не менее механики вышли из Лабиринта. До сих пор я считал причиной всего взрыв в Лабиринте на РХ-183.

— Они могли просто воспользоваться Лабиринтом для перехода на Землю.

— Просто? Это означало бы, что они проникли в тайну Лабиринта, научились управлять им.

— Или же, наоборот, Лабиринт направляет действия механиков в нужную ему сторону. Но так, что и сами они об этом не подозревают.

— Такое вполне возможно, — подумав, согласился Кийск.

Колышко, который уже слышал о Лабиринте от Кийска, не вмешиваясь, с интересом следил за ходом их совместных рассуждений. Прервал их Баслов, которого более интересовали не теоретические выводы, а насущные проблемы.

— Послушайте, хватит о лабиринтах, — сказал он. — Мы сами сейчас, как в лабиринте. Мечемся из стороны в сторону, не знаем, куда бежать. Ну, ушли мы с базы, а дальше-то что? Как жить будем?