Лабиринт

– Ага! – Иван сделал два глотка абсолютно безвкусной жидкости, воздействие которой на его организм оказалось лучше, чем действие любого из известных ему спиртных напитков.

Мир вокруг Ивана завертелся в бешеном круговороте. Аникеев заснул крепким сном младенца. Из сна он периодически выныривал, осматривался. Он видел большие заснеженные поля, на которых паслись стада мамонтов. Он видел и справа, и слева больших, покрытых густой шерстью оленей. Несколько раз Иван видел лохматых зайцев, размером которые не уступали немецким овчаркам. Периодически из снега выныривали белые зверьки с длинными мордочками, короткими лапками и удлиненными телами. Эти зверьки смотрели на Ивана своими глазками-бусинками, нюхали воздух, а потом быстро зарывались в снег. Над санями кружили гигантские орлы, размах крыльев которых был не меньше пяти метров.

Аникеев кое-как дотянулся до рукоятки пистолета, сжал её и опять заснул. А проснулся он, когда существо в шкурах волоком тащило его от саней к округлой постройке, обтянутой белой толстой кожей. В тот момент Иван смог разглядеть животное, которое тащило сани. Это был огромный белый бизон. Его густая шерсть была покрыта снегом. С густой растительности на морде свисали сосульки. Перед бизоном лежала куча сухих зеленых растений, которые он жевал, махая хвостом. Над бизоном был сооружен навес из разлапистых веток дерева, похожего на ель.

– Асть! – кряхтело существо в шкурах, волоком затаскивая Аникеева в свое жилище, обтянутое кожей. – Амата кабата!

Уложив Аникеева на шкуры, оно сняло рукавицы, разожгло огонь. Дым от огня поднимался вверх и выходил наружу через круглое отверстие в потолке. Существо какое-то время грело над огнем руки. Пальцы у того существа были короткими, но с длинными когтями. Между пальцами и на тыльной стороне ладоней виднелась короткая белая шерсть.

«А я ведь сразу понял, что это не человек», – подумал Иван.

Словно прочитав его мысли, существо распахнуло шубу и сняло шапку. И тут Аникеев смог разглядеть его лицо. Оно было похоже на французского бульдога. У него были большие черные глаза, выпячивающиеся вперед челюсти, складки кожи в уголках рта. Довершали сходство острые уши, которые двигались, когда снаружи раздавались какие-нибудь звуки.

Под шубой Иван увидел вязаную кофту темно-коричневого цвета. Под кофтой угадывались молочные железы, которых было не меньше шести.

– Ты похожа на собаку, – прохрипел Иван. – Как такое…

– Ятя, ятя! – женщина-собака вновь приложила к его губам фляжку.

Иван сделал глоток и опять заснул. Только был ли это сон? Аникеев не видел никаких сновидений, но чувствовал, как женщина-собака его раздевает догола, мажет какой-то мазью с резким неприятным запахом. Её руки движутся медленно, тягуче. Тепло от мази распространяется по всему телу, но конечности по-прежнему непослушные. Трудно даже пальцем пошевелить.

«Огра матя, – шепчет женщина. – Кархас мулдык».

Иван снова проваливается в темноту. Снова что-то чувствует. Понимает, что его переворачивают на живот, ощущает многочисленные уколы в спине, словно в спину втыкаются сотни раскаленных иголок. В ноздри ударяет запах сухих трав.

Опять провал в сознании. Из провала он выныривает под громкие звуки, с трудом открывает глаза, видит знакомую фигурку в шкурах и в маске, сделанной из черепа какого-то животного. Женщина-собака бьет в бубен, кричит: «Марха! Мархарра! Кас тырдык».

Аникеев видит розовое облако, окруженное сверкающими огоньками. Облако неподвижно висит над ним, потом медленно опускается, обволакивает его, проникая в нос, в рот и в уши. Иван ощущает, как внутри его что-то шевелится, щекочет.

«Кахм расстар!», – кричит женщина-собака, и сознание Аникеева снова отключается.

Он очнулся внезапно, словно от какого-то внутреннего толчка. Открыл глаза, осмотрелся. Он обнаженный сидел на шкурах. Напротив него стояла на коленях женщина-собака. Она держала в руках на уровне лица Ивана чашу с дымящейся жидкостью.

– Ятя! – она приблизила чашу к губам Аникеева.

– Спасибо, – Иван осушил чашу до дна. Напиток по вкусу напоминал квас. – Вкусно.

– Арх! – женщина улыбнулась, обнажив мелкие острые зубки.

Аникеев улыбнулся ей в ответ, посмотрел по сторонам. Они по-прежнему находились в овальном жилище, обтянутом кожей. Отверстие в потолке и вход в дом были затянуты шкурами. В центре круглой комнаты лежали большие камни, разогретые добела. Под ними теплились угли. Было жарко. С Ивана тек пот. Струйки пота лились по лицу, грудям и по животу женщины-собаки. Это были те немногие части тела женщины, на которых не росла шерсть.

В полуметре от шкур, на которых сидел Иван, стояла деревянная кадка с горячей водой, в которой отмачивались длинные стебли какого-то растения. Достав их из воды, женщина-собака встала, жестами показала Ивану, что ему тоже нужно встать. Аникеев подчинился. Оказалось, что женщина-собака с ним одного роста, хотя Иван почему-то думал, что она ниже его. Окинув Аникеева взглядом, женщина-собака принялась хлестать его стеблями, покрытыми узкими длинными листьями.