Лабиринт

—  Forca e vertu, — повторил он слова, сказанные в Безьере. — Сила и храбрость. Не беспокойся, Бертран, со мной все хорошо. А вот у тебя, старый друг мой, усталый вид.

— Признаюсь, мысль о постели кажется очень привлекательной, мессире, — кивнул кастелян.

Две недели бессонных ночей и пятьдесят два года за плечами давали себя знать.

— Сегодня все мы будем спать в собственных постелях, Бертран, но боюсь, им придется еще час-другой подождать нас. — Виконт погрустнел. — Я должен как можно скорее встретиться с консулами — со всеми, кого удастся собрать в такой спешке.

Пеллетье кивнул и спросил:

— Ты хочешь от них еще чего-то?

— Даже если на мой призыв откликнутся все вассалы до единого, даже если они приведут с собой сильные отряды, все равно людей нам не хватит.

— Ты будешь просить, чтобы они открыли сундуки с казной?

— Нужны деньги, чтобы купить отряды опытных дисциплинированных наемников. В Арагоне или в Каталонии — чем ближе, тем лучше.

— Ты не думал поднять налоги? Скажем, на соль? Или на муку?

— Для таких мер время еще не пришло. Я предпочел бы получить нужные средства в дар, а не вымогать их. — Виконт помолчал. — Если не выйдет, тогда придется обдумать другие способы. Как идет работа на укреплениях?

— Собраны все каменщики и плотники из города, Сен-Венсена и Сен-Микеля, а также и из северных деревень. Уже начали разбирать хоры в соборе и монастырскую трапезную.

— Беренгьер де Рошфор будет недоволен, — усмехнулся виконт.

— Епископу придется потерпеть, — заворчал Пеллетье. — Нам понадобится дерево, чтобы сейчас же приступить к сооружению ambans и cadefalcs. Его дворец и трапезная — самый подходящий источник.

Раймон Роже вскинул руки в притворном отчаянии.

— Я не оспариваю твоих распоряжений, — засмеялся он. — Укрепления важнее епископских удобств! Скажи лучше, Бертран, Пьер Роже де Кабарет уже прибыл?

— Еще нет, мессире, но его ждут с минуты на минуту.

— Когда появится, пришли его прямо ко мне. Я бы хотел, если возможно, увидеться с ним до встречи с консулами. Из Терма или из Фу а нет вестей?

— Пока нет, мессире.

Чуть позже Пеллетье стоял, подбоченившись, посреди Кур д'Онор. Он был доволен: работа продвигалась быстро. Звенели пилы, стучали молотки, скрипели колеса телег, подвозивших дерево, гвозди и вар, гудели в кузницах пылающие горны.

Краем глаза он заметил спешащую к нему через двор Элэйс и нахмурился.

— Зачем ты послал за мной Ориану? — с ходу накинулась она на отца.

Тот ошеломленно оглянулся.

— Ориану? Куда послал?

— Я гостила у подруги, у Эсклармонды из Сервиана, в южной части города, когда туда вломилась Ориана в сопровождении двух солдат. Она заявила, будто ты послал ее доставить меня в Шато. — На лице отца она увидела неподдельное изумление. — Она правду сказала?

— Я не виделся с Орианой.

— Ты ведь обещал поговорить с ней о ее поведении в твое отсутствие.

— Не было времени.

— Прошу тебя, не думай, что это пустяки. Она что-то знает — что-то, что может тебе повредить. Я уверена.

Пеллетье побагровел.

— Я не желаю слышать, как ты клевещешь на родную сестру! Это зашло…

— Дощечка с лабиринтом принадлежит Эсклармонде, — выпалила Элэйс.

Он осекся, словно дочь ударила его.

— Что? О чем ты говоришь?

— Вспомни, Симеон отдал ее женщине, которая приходила за второй из книг.

— Не может быть! — выговорил он с такой силой, что Элэйс отшатнулась.

— Эсклармонда и есть третий страж, — заторопилась она, не давая отцу времени возразить. — Та сестра из Каркассоны, о которой пишет Ариф. И про мерель она знает!

— И твоя Эсклармонда утверждает, что она — страж? — требовательно спросил отец. — Потому что если так, то…

— Я не спросила ее напрямик, — сказала Элэйс и добавила: — Но это вовсе не глупо, paire. Она как раз такой человек, которого мог бы выбрать Ариф. Что ты знаешь об Эсклармонде? — спросила она, чуть помолчав.

— Знаю, что ее считают мудрой женщиной. И у меня есть основания благодарить ее за любовь и заботу о тебе. Ты говорила, у нее есть внук?

— Да, вернее, правнук, Сажье. Ему одиннадцать лет. Эсклармонда сама из Сервиана, мессире. Она перебралась в Каркассону, когда Сажье был младенцем. И по времени сходится с рассказом Симеона.

— Кастелян Пеллетье!

Оба они обернулись на голос слуги.

— Мессире, виконт Тренкавель желает немедля видеть вас у себя. Прибыл Пьер Роже, владетель Кабарета.

— Где Франсуа?

— Не знаю, мессире.

Пеллетье досадливо заворчал, покосился на Элэйс.

— Передай виконту, что я сейчас буду, — бросил он. — Потом разыщи Франсуа и пришли ко мне. Его никогда нет под рукой, когда он нужен.

— Хотя бы поговори с Эсклармондой! Выслушай ее. Я передам ей твое приглашение, — не отступалась Элэйс.

Пеллетье на мгновенье задумался и сдался:

— Дождемся Симеона, и тогда я послушаю, что скажет нам твоя мудрая подруга… — Он уже поднимался по лестнице, но остановился, договаривая на ходу: — Еще одно, Элэйс. Откуда Ориана знала, где тебя искать?

— Должно быть, шла за мной от собора Святого Назария, хотя… — Она осеклась.

У Орианы не хватило бы времени заручиться помощью солдат и вернуться так быстро.