Лабиринт Ариадны

Наверное, победители по жизни, отсылают свои заявки на подобные конкурсы с совсем другим настроем. С уверенностью в победе, с желанием пор-р-р-рвать их всех! И Вселенная прогибается под их настрой, выталкивая на вершину Олимпа, а потом смотрит с гордостью на сияющие кубки в их руках.

Я же совершенно не верю в себя — кому нужны объедки идей, от которых все отказались? Но ничего другого у меня все равно нет, поэтому играю с теми картами, что пришли.

Я в последний раз посмотрела на письмо с прикрепленным к нему документом, над которым работала всю ночь и нажала кнопку Send.

И ничего не почувствовала, кроме ужасной усталости и желания спать.

Еще бы! На часах было почти утро. Там, наверное, снаружи уже рассвет. Но у меня нет окон, чтобы увидеть встающее над миром солнце, окрашивающее небо в розовый и желтый.

Захлопнув ноутбук, я отодвинула его на край кровати и завернулась в одеяло. Ничего больше не остается, только ждать. А за это время можно выспаться.

В полной темноте казалось, что времени больше нет. Здесь вечно будет темно и тихо — почти. Тишину нарушало лишь негромкое шелестение вентиляции, а темноту — красный огонек на зарядке ноутбука.

Я лежала в постели и смотрела в потолок. С тем же успехом я могла смотреть в стену или накрыться одеялом с головой. Все равно вокруг было одинаково темно. Вентиляция работала исправно, и воздуха должно было быть достаточно, но невозможность открыть окно и вдохнуть холодный ветер утра, начинала беспокоить меня все сильнее.

Словно кислород в этой маленькой закрытой комнате кончался с каждым моим вдохом.

Это иллюзия.

Нервы.

Тревожность.

Просто был тяжелый день.

Но…

Я резко села и щелкнула выключателем.

Нет. Здесь я жить не смогу.

До конца договора аренды моей квартиры еще четыре месяца, и по закону я никак не могу выселить жильцов раньше.

Четыре месяца жить в этой тюремной камере без окон, ждать ответа на заявку — и никогда его не дождаться?

Я сойду с ума и меня упекут в дурку.

Зато там есть окна.

Вскочив с кровати, я распахнула дверь в коридор. Сразу с противным жужжанием вспыхнули реагирующие на движение полукруглые лампы на потолке. Здесь окон тоже не оказалось, но как будто было легче дышать.

Не жить же с открытой дверью?

А куда деваться?

Коробки… коробки пока можно оставить тут. Или найти какой-нибудь склад.

А самой куда?

Попроситься к маме?

Я потерла ладонями зудящие от недосыпа глаза.

Ладно, в конце концов, все родители говорят своим детям, что двери их дома всегда открыты, если что-нибудь случится. И хотя мои родители, отдав мне бабушкину квартиру, наверняка подумали, что решили проблему навсегда, я все же попробую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Мам?

Я забыла поставить телефон на зарядку, и аккумулятор мигал последними 15 %. Но я быстренько. А потом вызову такси.

— Арюша?.. — мне показалось, что мама сказала это как-то неуверенно. — Как ты?

— Я… нор… — пришлось проглотить привычный ответ. — Мам, у меня куча всего произошло.

— Да, месяц такой, — рассеянно отозвалась мама. — И соседку нашу вчера на скорой увезли. Но ведь у тебя все хорошо?

— У меня…

Я вдохнула.

И…

— Да, мам. Все хорошо, — я даже попыталась улыбнуться, но вовремя поняла, что по телефону это необязательно. — А у тебя что?

Пауза перед ее ответом сказала мне больше, чем хотелось бы. И едва слышный судорожный выдох.

— Мам! — позвала я. — Что-то случилось? Ты заболела?

— Нет, нет, что ты! — поспешно заверила она. — Вчера анализы пришли, хоть в космос! Даже холестерин упал.

— Значит, с папой что-то?

— Нет, сидит, кино какое-то смотрит с утра пораньше, — отмахнулась мама, но все тем же растерянным тоном.

— Тогда…

— Твой брат.

Я вдохнула холодный воздух коридора, отступила в комнату, закрыла дверь и села на кровать.

Стиснула телефон в ладони так, что твердые края врезались в кожу и, зажмурившись, спросила:

— Что с ним?

Глава сорок четвертая. Ариадна поднимает голову

Мама встретила меня на пороге квартиры, словно все то время, что я ехала на такси через половину города, ждала у открытой двери. Сначала обняла и прижала к себе так отчаянно, что я чуть не расплакалась. А потом приложила палец к губам:

— Тихо, отец спит. Вчера на юбилее сослуживца был, как молодые до утра гуляли.

Я на цыпочках прошла в кухню. Мама плотно прикрыла дверь и только тогда щелкнула кнопкой чайника. По телефону она отказалась говорить что-то внятное по старой параноидальной привычке — «подслушают».

Подозреваю, что и чайник зашумел неспроста, потому что она быстро и полушепотом стала рассказывать:

— Недавно письмо от него пришло. Короткое. Рассказал, что переводят на строгий режим, чтобы я не беспокоилась.

— Как? Куда переводят? За что?

— Не знаю! — всплеснула мама руками. — Не сказал! Опять набедокурил и молчит! Такой был тихий в детстве, а как ты родилась — словно подменили!

— Мам…