Лабиринт Мечтающих Книг

— Когда Цирк «Максимус» праздновал свою первую премьеру, я был уже совершенно слепым и отмечал ее в полной темноте. Но поверьте мне: несмотря ни на что, я видел все, что происходило на сцене. Вот здесь. — Кородиак побарабанил одним из крошечных пальчиков по голове. — До этого я не только изо всех сил форсировал конструирование аромаоргана, но и по собственным чертежам работал над созданием механического оркестра, который бы знал весь репертуар классической цамонийской музыки и, кроме того, некоторые из моих собственных композиций. Я заключил договоры с лучшими специалистами по шумовым эффектам, с талантливыми авторами, с чтецами и певцами с могучими голосами. Я принял на работу туманградских органистов, известных своей виртуозностью, и обучал их сам, чтобы они могли извлечь максимальные звуки из аромаоргана. Я хотел создать театр, в котором отсутствие зрения больше бы не играло определяющей роли, и в отчаянном дурмане фантазий придумывал вещи, которые выходили далеко за пределы потребностей Цирка «Максимус». В ходе пуппетистических экспериментов и исследований у меня возникали идеи, которые в конце концов привели к возникновению Невидимого театра. — Кородиак усмехнулся. — Я думаю, ради этого вы, собственно говоря, сюда и пришли. Вы один из тех журналистов, которые хотят найти разгадку. Я прав?

Он засмеялся, и я не мог понять, задал ли он этот вопрос серьезно или нет.

— Так Невидимый театр — это ваша идея? — спросил я озадаченно. — Я этого не знал. Действительно не знал. К тому же я не журналист. Я… частный ученый…

У меня чуть не вырвалось мое настоящее имя, но я вовремя спохватился. С нижнего этажа до меня впервые донеслись какие-то звуки.

— Частный ученый, так, так, — повторил Кородиак, растягивая слова. — Я вам верю! Хотя это неважно. Журналистскими методами тайны Невидимого театра не раскрыть. Здесь нужны иные калибры. Да, этот новый жанр пуппетизма сначала был, так сказать, побочным продуктом моей работы для Цирка «Максимус». Всего лишь хобби. Но потом он стал страстью. Навязчивой идеей. И сегодня я убежден в том, что Невидимый театр однажды станет намного масштабнее, чем Цирк «Максимус». Это будущее пуппетизма. Его воплощение. Это театральное искусство в самом чистом виде. Оно освободилось от материального и поэтому возвысилось над ним.

В его словах не было ничего фанатичного, хотя это и напоминало письменный текст. То, что он говорил, скорее казалось совершенно очевидным. Эта спокойная самоуверенность впечатляла меня значительно больше, чем любая пламенная речь.

— Невидимый театр все еще находится на начальном этапе своего развития, но однажды он вытеснит это пугало, этот чудовищный балласт, который представляет собой Цирк «Максимус», поверьте мне! Вначале он существовал, собственно говоря, только для меня самого, и так продолжалось в течение длительного времени, то есть Невидимый театр существовал в Цирке «Максимус». И только при инсценировке пьесы Мифореза я решился проверить его на многочисленной публике и полностью предоставить куклу фантазии зрителей. Это была кукла Призрачного Короля. Впрочем, успех был ошеломительный! Но настоящий Невидимый театр находится совсем в другом месте. Там играют перед специально отобранной публикой. И я гарантирую вам: там мы экспериментируем значительно больше. Там мы просто революционеры! Там мы открыли такие сферы пуппетизма, о которых другие не решаются и мечтать.

Это смелое утверждение воодушевило меня.

— В самом деле? — воскликнул я. — Это можно где-то увидеть?

— Ну… увидеть — пожалуй, не совсем подходящее слово, — рассмеялся Кородиак. — Но это можно… испытать! Это пожалуйста.

Мне пришлось сдержать себя, чтобы не броситься умолять его предоставить мне такую возможность. Но кто я такой, чтобы требовать? Я опять подумал, не следует ли мне открыться ему. Но что-то удерживало меня от этого. Это был триумф, который я не хотел сейчас использовать.

— Вы хотите увидеть представление Невидимого театра? — спросил Кородиак.

— Вы, наверно, шутите. Разумеется, я хочу.

— Никаких проблем! — сказал он не задумываясь. — Я вас приглашаю! Когда вам удобно? Может быть, завтра? Иначе следующий спектакль пойдет лишь через три недели. Представления идут редко и нерегулярно.

Я совершенно растерялся от неожиданности.

— Ах… да! С удовольствием! Да, завтра!

— Замечательно, — сказал он. — Я дам вам приглашение.

Он направился к шкафу с выдвижными ящиками. Шум с нижнего этажа становился все громче. Люди галдели и смеялись. Я услышал даже пение. То, как Кородиак доставал приглашение — простую карточку белого цвета — из ящика, которое потом прошло через все его четырнадцать ручек, — было само по себе спектаклем. Тем временем он приблизился ко мне и передал приглашение с элегантностью иллюзиониста.

— Это ваш входной билет в Невидимый театр. Помните: он именной, вы можете войти по нему только сами! Иначе приглашение пропадает.

Я осмотрел карточку с обеих сторон. Она была пуста.