Лабиринт отражений

Идти было на удивление легко, Алина не чувствовала усталости, хотя прошло уже несколько часов — солнце садилось. Чувство свободы окрыляло, хотелось петь — и она пела. Нашла ручеек, умылась, напилась вволю, с запасом, чтобы больше не задерживаться и дойти до города еще затемно. Иначе придется ночевать в лесу, ведь держать направление Алина могла только по солнцу.

Ее сияющий ориентир неумолимо скатывался к горизонту, сумерки сгущались, становилось ощутимо прохладнее, а вокруг угрюмо шелестел листвой все тот же почти лес. И никакого просвета.

Хотелось плакать, но Алина держалась. Сто метров, двести, очередные заросли раздвинуть, а за ними…

А за ними — дорога. Нормальная такая, асфальтированная. Не шоссе, конечно, но и не та грунтовка, что вела к дому-тюрьме. Самая лучшая в мире дорога, потому что она, попетляв вдоль склона невысокой горы, шаловливо пряталась в раскинувшемся у подножия горы городе.

— Ура-а-а-а! — Алина не смогла удержаться от победного вопля, вскинула руки, закружилась. — Я смогла! Слышишь, мамульчик, я смогла!

И ей ответили. Но не мама, нет.

Яростный собачий лай там, позади, из леса. И лай этот приближался.

Нет, не может быть, это нечестно! Она же почти дошла!

Алина сорвалась с места и помчалась по дороге, надеясь на встречу хоть с каким-нибудь автомобилем. Нет, не лоб в лоб, конечно, просто она проголосует, и человек обязательно остановится — не бросать же девушку одну в горах ночью!

Но дорога был пуста. А собачий лай все ближе. И радостные вопли охранников — тоже. Увидели, значит.

Нет, стойте, не все потеряно! Далеко впереди мигнул фарами едущий навстречу автомобиль. Алине показалось, что за спиной выросли крылья — так быстро она побежала-полетела навстречу своему спасению.

А в следующее мгновение в спину ударили собачьи лапы, опрокидывая девушку на землю. Алина ждала, что острые клыки сейчас вонзятся в ногу или руку, даже зажмурилась от страха, но пес только шумно дышал, капая слюной. Хотя и подняться не разрешал, угрожающе рыча при малейшем движении.

Через пару минут мимо промчался так и не ставший спасением автомобиль. А еще через минуту появился запыхавшийся хозяин собаки. И в следующее мгновение Алина задохнулась от удара ногой в живот.

Подбежали другие охранники, удары посыпались один за другим, один из них зацепил висок, и все исчезло.

Глава 14

— Почему?! Почему он до сих пор жив?!! — Дора смахнула со стола нагло ухмыляющуюся кричащими заголовками газету и повернулась к вошедшему в гостиную отцу.

От ярости девушку трясло, воспаленные от недосыпа глаза лихорадочно блестели, она осунулась — почти не ела после несостоявшейся свадьбы и взорвавшегося фейерверком дерьма скандала.

Все без исключения средства массовой информации — пресса, телевидение, новостные интернет-порталы, блогеры-миллионники — все мусолили эту тему вот уже две недели, и пока интерес к ней не особо угасал.

Ну еще бы! Это же голливудское кино наяву! И сколько бы Дора не пыталась закрыться от щедро льющегося на нее потока грязи, причем закрыться в прямом смысле, уехав на загородную виллу и отключив интернет и телефон, все было бесполезно. Пережитый позор догонял ее снова и снова — подброшенной на террасу газетой, к примеру, вот как сегодня.

Дора вышла сюда, намереваясь устроиться в уютном, похожем на подвешенную каплю, кресле-качелях из лозы. И обнаружила на мягкой подушке вот эту гнусную газетенку, с первой полосы которой на Дору смотрел отвратительно красивый Димитрис Кралидис. Он не улыбался, вовсе нет, наоборот — лицо молодого мужчины было перекошено от гнева, он протянул руку к папарацци, явно намереваясь выхватить у того фотоаппарат. Но даже в таком, перекошенном виде, несостоявшийся муж Доры был чертовски хорош. А рядом, для контраста, конечно, чтобы поглумиться — очередные фотографии ее, Доры Ифанидис, с той проклятой свадьбы.

Самые мерзкие из возможных фотографии, не красавицы невесты, гордой принцессы, а пьяной шалашовки с размазанным макияжем. Вот Дора (выбрано максимально уродское выражение лица в моменте) орет на Димитриса, пальцем указывая на землю — когда требовала стать на колени. Крупный план — выражение лица Димитриса, с четко читаемым отвращением. Вот отец сдерживает рвущуюся вслед за уходящим женихом дочь, причем заметно, что невеста вовсе не раскаивается, в глазах «принцессы» лютая злоба.

А вот фотографии более позднего времени, папарацци засек момент отъезда Доры на виллу. Здесь она вообще без макияжа, с заплаканным лицом — когда глаза припухли, нос вообще потерял изначальную форму. Хотя и изначальная форма была не особо идеальна, но на фото вообще комок грязи посреди лица получился. Итог — омерзительная жаба, а не девушка.