Лабиринт отражений

Алина умоляла оставить ее в покое, дать умереть, но этот упертый тип и слышать ничего не хотел! Умудрился вызвать вертолет, одновременно созвонившись с сосудистым хирургом, и к моменту доставки Алины в частную клинику ее уже ждала операционная бригада.

Вены сшили, восстановив вырванные участки. Работа была кропотливая, операция шла несколько часов. Запаса донорской крови не хватило — уж очень много ее вытекло из Алины. А группа крови у нее была не самая редкая, но и не самая распространенная — третья положительная.

Такая же оказалась у Франкенштейна, так что последний шанс Алины отправиться на тот свет он опять отобрал. Переживал, видимо, из-за возможной утраты товара, сволочь.

В клинике Алина провела двое суток — в реанимации. Как только появилась возможность перевода ее в обычную палату, Франкенштейн доставил ценный груз тем же вертолетом обратно. И выхаживали девушку уже здесь, в осточертевшей загородной тюрьме. Первое время руки были привязаны мягкими бинтами к бортам кровати, и это было унизительно! Ведь приходилось каждый раз звать охранника, когда хотелось в туалет. И терпеть его ухмылки, его сопение под дверью уборной.

Пришлось дать слово Франкенштейну, что больше попыток дегустации своих конечностей Алина предпринимать не будет. Слово было дано, мерзкий тип слово принял. Он вообще как-то странно начал себя вести, появлялся в доме чаще, чем до побега Алины, пытался с ней разговаривать на русском, расспрашивать о семье. Алина общаться отказывалась, отвечала односложно, вопросы о семье вообще игнорировала — о своей она рассказывать не собиралась, а о семье Вероники Скворцовой вообще ничего не знала.

Люся была уверена, что Франкенштейн влюбился в Алину. Эта романтическая дурочка по-прежнему считала, что живет внутри сериала. Вот и сейчас она вошла в комнату, увидела Алину у зеркала, просияла:

— Прихорашиваешься? Правильно! Там твой кавалер приехал, снова охрану о тебе расспрашивал — как ела, как пила, как себя чувствуешь. Т-а-акой заботливый мужчина! Повезло тебе.

— В чем же? — усмехнулась Алина, через зеркало глядя на Люсю.

— Ну как, ты же не хотела участвовать в аукционе, ну и не будешь, тебя Франкенштейн заберет себе. А что, неплохой вариант! Еще не старый, сильный, высокий, а если бы не шрам — вообще красавчик был бы. Ну а то, что руки нет, не так уж и важно, у него протез почти как рука. И дядька он неплохой, ни разу никого из нас не обидел, дуболомов наших наказывает, за нас заступается. Такой и жениться может, если полюбит.

— Люська, тебе бы сценарии к сопледрамам на сто серий писать, с такой-то фантазией. Франик просто намерен весь ассортимент на аукцион выставить, вот и грузит меня своим вниманием.

— Ой, не кокетничай! — Люся тоже подошла к зеркалу, наклонилась ближе к стеклу, внимательно рассматривая что-то на лице. — А то ты не замечала, как он на тебя смотрит!

— Обыкновенно, — пожала плечами Алина. — Оценивающе, как на всех нас. Прикидывает, сколько за нас выручить можно.

— Ничего подобного! И я, и девчонки — мы давно заметили, что он на тебя пялится постоянно, причем иногда украдкой. Всматривается так пристально, да еще хмурится иногда при этом, словно вспомнить пытается. А Машка видела как-то раз, что он твое личное дело на компе просматривал.

— И как же она поняла, что именно мое?

— Ну здрасьте! Там на весь экран твоя фотка, имя — Вероника Скворцова, крупным планом дата рождения. И он довольный такой сидел, расслабленный, даже насвистывал что-то веселенькое. Машка говорила, что было похоже, как будто он чего-то опасался, а потом успокоился.

— Еще одна сценаристка, — насмешливо фыркнула Алина, отходя от зеркала. — Хотя нет, писательница!

— Вот увидишь — тебя с аукциона снимут! Тогда и посмотрим, кто тут сценаристка и писательница!

Люся развернулась к Алине, намереваясь продолжить спор, но ей помешали. Вернее, помешал — тот, о ком только что говорили.

Франкенштейн вошел в комнату, кивнул девушкам, с улыбкой произнес (он всегда общался с ними на русском, словно ему нравилось):

— Хорошо выглядите, молодцы. Алина, покажи руки.

Алина молча вытянула вперед руки запястьями вверх, с надеждой глядя на все еще немного воспаленные выпуклые толстые шрамы. Ну они же гадкие, правда? С такими никто не купит!

Мужчина подошел ближе, мягко взял в ладони руки девушки, пальцем осторожно пощупал шрамы, посмотрел на Алину:

— Так больно?

— Да, очень!

— Не ври.

— А ты не спрашивай! Тебе-то какая разница, больно мне или нет?

— Не хами, тебе не идет.

Отпустил руки Алины, направился к двери. На пороге остановился, обернулся к девушкам:

— Послезавтра аукцион, будьте готовы. — Алине: — Ты тоже участвуешь.

— Но ведь… — девушка растеряно указала на шрамы.

Мужчина усмехнулся:

— Для тебя мы широкие браслеты на запястья найдем.

Дверь за ним захлопнулась. Алина исподлобья посмотрела на Люсю, та отвела взгляд.

* * *