Лабиринт отражений

— Ну наконец-то! Я уже напрягся было. Как все прошло? — кивнул дочери и показал большой палец. — Отлично! Вези ее в тот дом. Мы с Дорой тоже туда направляемся.

* * *

Франкенштейн победил.

Сколько он заплатил, Алина не знала, она не прислушивалась. Просто замерла в своей коробке, зажмурилась и ждала.

В глубине души, на самом-самом донышке все же надеясь, что этот странный мужчина со шрамом выиграет в азартном поединке. Потому что второй покупатель оказался уж очень мерзким. Нет, такого ужаса, как хозяин Люси, этот тип не вызывал, а вот отвращение — да.

Болезненно толстый, буквально растекшийся, обильно потеющий, с полными, какими-то вывернутыми губами, с потерявшимися в щеках масляными пуговками глаз — ну гадость же! Алину от одной мысли оказаться в полной его власти тошнило.

И она искренне обрадовалась, когда табличку в итоге поднял только Франкенштейн, а толстяк досадливо отшвырнул свою и залпом допил виски из стакана.

Коробку прямо с Алиной охранники унесли со сцены — так же уносили и остальных. Поставили в холле и ушли, потеряв к пленнице всякий интерес. Товар продан, это уже не их ответственность.

Вот он, шанс! Надо попробовать сбежать.

Выбраться из коробки самостоятельно не получалось, дверца закрывалась снаружи. Попробовала пинать дверцу — бесполезно. Сняла туфельку, намереваясь разбить стекло, но в этот момент в холл вышел тот самый мерзкий толстяк.

Увидел одиноко стоявшую коробку, глазки снова заблестели. Оглянулся по сторонам — никого. Торопливо направился к коробке, какое-то время возился с замком, судя по всему, мешали дрожащие от возбуждения пальцы.

Наконец замок поддался, толстяк, что-то бормоча сиплым голосом, потянул Алину за руку из коробки. Ладонь была липкой от пота, от омерзения девушку затрясло. Она пыталась сопротивляться, но силы оказались неравными, толстяк буквально выдернул Алину из коробки, прижал к стене и начал жадно облапывать. Губы-вареники приблизились к лицу девушки, одна мерзкая лапа стиснула грудь, вторая полезла под подол. Придавленная пузом к стене, Алина даже пошевелиться не могла.

А вот кричать изо всех сил могла, плюнуть в гнусную харю — тоже. Что она и сделала, но толстяка это, похоже, только еще больше раззадорило, его рука уже орудовала под трусиками, а толстый палец вот-вот…

Но до вот-вот не дошло, жирный мерзавец вдруг завизжал совершенно по-бабьи и, подвывая, отлепился от Алины — его в буквально смысле оттащили за уши.

Вернее, за одно ухо, но тянули жестко, ухо даже начало отрываться в районе мочки. Толстяк выл, пытаясь освободиться от захвата, но все было бесполезно, удары сыпались на него один за другим. Причем удары унизительные — звонкие пощечины. Но весьма увесистые пощечины, вскоре рыдало кровью не только ухо, но и разбитые нос с губами.

Уж очень толстяк разозлил Франкенштейна своей наглостью.

Прибежавшие на шум охранники не вмешивались, с удовольствием наблюдали за расправой со стороны. Гость нарушил правила, посягнул на чужую собственность, получил по заслугам. Пусть скажет спасибо, что ухо осталось на месте.

Глава 22

Что ж он так психанул-то?

Ведь нажил себе очередного врага, причем врага довольно опасного — Сол Козицки только казался безобидным жирдяем, способным лишь жрать в три горла и иметь все, что движется. Нет, жрать он как раз жрал, и на почве секса был повернут неслабо, а вот по безобидности его можно сравнить со скорпионом. Или с гадюкой, жирной и подлой.

И такого унижения эта жирная и подлая гадюка точно не простит, постарается отомстить, так что теперь ходи и оглядывайся, Алекс. Оно того стоило? Ну подпортил бы урод товар, да и фиг с ним, в конце-то концов! Заплатил бы штраф. Ведь девственность Ники большого значения в задуманной шефом игре не имеет. Она уже через многое прошла, пережила бы и это унижение. Девчонка всего лишь орудие, ее дальнейшая судьба после завершения игры никого не волнует. Кстати, не самая страшная судьба, жить будет, правда, в тюрьме.

Алекс давно уже научился равнодушно относиться к живому товару в бизнесе Ифанидиса. Первое время коробило, но потом привык. Тем более что надзор за этой стороной бизнеса и не входил в перечень прямых обязанностей Алекса Агеластоса, просто человека, занимавшегося приемом и сортировкой новых поступлений, подстрелили в одной из заварушек. И пока он долечивался после ранения, девушками пришлось заняться главному секьюрити Николаса Ифанидиса.

Эта ершистая девчонка сразу обратила на себя внимание, еще там, в грязном и провонявшемся контейнере. Тогда Алекс толком и не рассмотрел ее, тем более что все девушки после нескольких дней, проведенных в металлической душной коробке, выглядели, мягко говоря, непрезентабельно.

Ника тогда выделилась смелостью и непокорностью. Такие девчонки порой попадались и раньше, но в итоге все же смирялись с судьбой и надеялись на удачу и везение. Эта же смиряться не собиралась, умудрилась облапошить охрану и сбежать. Хорошо, что он успел вовремя, и в тот раз, в лесу, когда Нику убивали рассвирепевшие из-за собственного косяка бабуины, и потом, когда убить себя она пыталась сама.