Лабиринт отражений

Светлана торопливо поцеловала своего мужчину в щеку:

— Все, Кешенька, я побежала! Думаю, сегодня скажу, сколько денег от тебя понадобится.

— Все, что смогу, солнышко, — ласково улыбнулся Иннокентий.

Когда дверь за Светланой закрылась, ласковая улыбка превратилась в насмешливую:

— Спешу и падаю, солнышко.

Кеша раздраженно стер с лица след от губной помады, прошел в спальню, вытащил из шкафа большую сумку и начал складывать туда свои вещи.

* * *

Она все делает правильно!

И отец так сказал. Собственно, отец и убедил, нашел правильные слова, по сути — взял ответственность за трудное решение на себя. Видел, что дочь мается, колеблется, готова совершить глупость.

Именно глупость, теперь Снежана это поняла. Ну да, поступок красивый — срочно, за бесценок, продать квартиру ради спасения матери. Но, во-первых, это все равно будет от силы треть необходимой для операции суммы. А во-вторых, никакой гарантии на благополучный исход нет, мало того, шанс вообще стремится к нулю! Отец навел справки, через свои связи собрал информацию и о состоянии матери, и о предстоящей операции в Израиле, и о хирурге-онкологе, готовом взяться за лечение. Да, с такими сложными опухолями Михаил Исаакович Соркин уже сталкивался, хирург он действительно уникальный и процент его пациентов в стойкой ремиссии довольно высок, но случай у матери очень сложный!

Наверное, если бы он смогла вылететь в Израиль сегодня-завтра, шанс на выживание был бы реальнее, но увы — даже при самом благоприятном раскладе деньги появятся не раньше середины января, длинные новогодние праздники крадут первую декаду месяца.

А это, как выяснил отец, практически приговор. Соркин, конечно же, прооперирует, кто же станет отказываться от такой суммы, но вряд ли мать выживет. А она, Снежана, останется без квартиры. И неизвестно, что там с квартирой матери, может, она уже расписалась с этим своим Кешей и его там прописала!

Так что все правильно они с отцом решили. Но сказать это матери Снежана не могла, гадко было на душе, если честно. От самой себя тошно. Но это надо было пережить.

Пока ждали мать, они с отцом успели еще раз все это обсудить, стало чуть легче. Но почему-то очень мешал странный мужик за столиком в углу. Сидел он далеко, слышать не мог, но Снежане казалось, что он слышит. И периодически посматривает на них, а глаза у него при этом…

Неприятные глаза, если честно. Нет, так-то они красивые, и сам мужик был бы ничего, если бы не жуткий шрам на лице. Но выражение глаз… Даже на таком расстоянии Снежана читала в них брезгливое презрение.

— Почему он на нас так смотрит? — не выдержала девушка.

— Кто?

— Да вон тот мужик с жутким шрамом, в углу!

Отец оглянулся, но заметил только спину уходившего незнакомца. Усмехнулся:

— Тебе показалось, наверное. С чего бы ему на нас смотреть? Или это кто-то знакомый был?

— Да в том-то и дело, что незнакомый! Но почти все время, пока мы тут, он на нас пялился! Хотя… — Снежана сосредоточенно нахмурилась. — Ты знаешь, а вот сейчас у меня появилось ощущение, что я его где-то видела. Давно, очень давно…

— Вполне возможно, — улыбнулся отец. — И он так же мучительно пытался вспомнить, где он видел тебя. Потому и смотрел.

— Ты не знаешь, КАК он смотрел! Словно знал, осуждал за предательство… — голос Снежаны дрогнул, на глаза навернулись слезы.

Игорь успокаивающе похлопал дочь по руке:

— Ну все-все, не реви. Мы не предаем твою маму, просто надо реально смотреть на вещи. Я тебе обещаю, что найду Светлане лучших врачей здесь, в России. Они постараются помочь. А если не смогут, то… Ну что поделать, это жизнь. Я помещу Светлану в лучший хоспис, за ней будет великолепный уход, она… О, а вот и она!

У входа, осматриваясь, стояла Светлана. Увидела дочь и бывшего мужа, улыбнулась и торопливо направилась к их столику. В ее глазах было столько надежды, что у Снежаны снова заструились по щекам слезы, девушка всхлипнула:

— Пап, а может…

— Не может, — жестко ответил Игорь. — Разговаривать буду я.

* * *

— …очень эгоистично с твоей стороны, как ты не понимаешь? Да, принять свой приговор трудно, но это следовало сделать, не втягивая Снежану! У нашей дочери только-только начала налаживаться жизнь — благодаря мне, между прочим. Я нашел ей приличную работу, купил машину, девочка только в себя пришла после смерти сестры, а ты…

— А я эгоистично надумала умирать, — усмехнулась Светлана, пытаясь поймать взгляд дочери.

Не получалось. Снежана почти все время сидела, низко наклонив голову, и только по дрожащим пальцам рук было понятно состояние дочери.

— Не утрируй, — поморщился Игорь. — И не мучай дочь. Мне с трудом удалось убедить ее не жертвовать своей жизнью впустую.