Лабиринт отражений

Вот такие, совершенно дурацкие картинки постоянно теперь преследовали Алину по вечерам, когда она ложилась спать. Разум издевательски хохотал над бабскими фантазиями, советовал поменьше дамских романов читать, не говоря уже о сериальной бредятине.

Что? Никогда не увлекалась подобной ерундой? Да ладно, а откуда тогда вот эти вот розовые мечты о жизни с Димкой Королевым? Нет никакого Димки Королева, есть Димитрис Кралидис, надменный и холодный босс.

Разуму удавалось в итоге придушить фантазии и отправить их в анабиоз, и на работу Алина выходила в броне самоконтроля, собранной и холодной. Никаких томных взглядов и романтических вздохов, четкое выполнение своих обязанностей, общение только по делу.

А потом звонила Дора и снова заводила ненужный разговор, броня начинала потрескивать, и Алина напрягалась.

И вдруг — приглашение на новогоднюю вечеринку, да еще и с родителями Димитриса! Вот так, сходу, с корабля (практически в реальном времени с круизного корабля) на бал.

Теперь Алина понимала, что ее попытка пойти на вечеринку в убогом наряде была всего лишь своеобразной самозащитой. Когда ты выглядишь убого, то заранее ничего не ждешь, и потом не надо будет разочаровываться.

От затеи Доры, если честно, Алина особого результата не ждала. Потому что искренне считала, что никакое платье не поможет ей преобразиться настолько, что Димитрис увидит в ней женщину. Желанную женщину.

Ну потому что… Ей ведь всего двадцать лет, никакого женского опыта у нее не было — не считать же кошмар рабства таким. Она не умеет, не знает, как правильно вести себя с мужчиной, чтобы привлечь его внимание. Нет, не просто привлечь внимание — пробудить желание. Заинтересовать.

Так что внешнее преображение не поможет внутреннему.

Была уверена Алина.

Пока не увидела себя в зеркале.

А потом — себя же, но в глазах приближающегося Димитриса.

И там, в его глазах, она и утонула. И тонет до сих пор, с того момента, как они с Димкой сбежали из ресторана через полчаса после наступления Нового года, сбежали в его квартиру.

И вот уже три дня не выходят отсюда, забыв о работе, о друзьях, Димитрис — о семье. Не хотелось думать, что будет дальше, не хотелось ни с кем видеться, хотелось только одного — чтобы чудо единения сердец продолжалось.

Да, не только сердец, конечно же, но телесное наслаждение без душевного взаимопроникновения не было бы таким острым, таким всепоглощающим.

Впрочем, для Алины все было впервые, и ей могло показаться, что так бывает у всех и всегда. Но Димитрис считал иначе, и говорил об этом, и восхищался, и гордился, что стал первым у своей единственной и долгожданной, у своей любимой женщины.

Какое это, оказывается, сладкое слово — долгожданная!

И если ей, Алине, надо было пройти через ужас похищения, рабства, аукциона, разочарования в близких ради встречи с Димитрисом — пусть. Спасибо судьбе за это.

И спасибо Доре. Алине даже немного стыдно было, что она не нашла времени позвонить названой сестре, порадоваться, поблагодарить. Может, даже немного посекретничать, поделиться переполнявшими девушку эмоциями.

Но ничего, потом, все потом.

А сейчас — только он. Родной. Любимый. Желанный.

— Димка, кажется, я тебя люблю. — прошептала Алина в полураскрытые губы своего мужчины. — Только не смейся…

— Дурочка ты моя, — улыбнулся одними глазами Димитрис, — самая любимая в мире дурочка.

А потом губам обоих было уже не до разговоров…

* * *

Бернье откинулся на спинку кресла и отпил виски из стакана.

— Я, если честно, сомневался до последнего в успехе вашей затеи. Но там, в ресторане, увидев реакцию Димитриса на эту вашу девчонку, я мысленно поаплодировал. Отдельный респект вам, Дора.

— За что же? — сухо улыбнулась Дора.

— За превращение невзрачной девицы в с-ума-сойти-какую красотку. Даже меня проняло, да и старшие Кралидисы были, мягко говоря, фраппированы. Ну а о Димитрисе и говорить нечего. Он, по-моему, реально влюбился. Мгновенно.

— С чего вы взяли? — настроение Доры, в отличие от других двух заговорщиков, явно ухудшалось. — Ну пустил Димми слюну на красотку, ну затащил в койку, так этого и добивались.

— Что с тобой, Дора? — приподнял брови Николас. — Мы совсем не этого добивались, странно, что ты забыла, ведь это был твой план — женить Димитриса на этой русской, вернее, довести дело до свадьбы. И, судя по словам Сэма, наш план удался. Радоваться надо.

— Я просто не хочу радоваться раньше срока, — девушка постаралась вежливо улыбнуться. — Поэтому и настроена скептически к утверждению господина Бернье. Мне кажется, он выдает желаемое за действительное.