Лабиринт (СИ)

— Ты попала в аварию. Четыре месяца назад. Очень сильно ударилась головой и всё это время пролежала в коме. А вчера ненадолго пришла в себя. И вот сегодня проснулась совсем.

— Авария? Где? Какая? — зачастила Люси, приподнимаясь на кровати.

— Всё потом, — решительно прервал её Джудо, заставляя лечь обратно. — Сначала тебя осмотрит врач.

«Потом» растянулось на несколько часов: осмотр, процедуры, лёгкий обед, обязательный послеобеденный отдых. И лишь съев на полдник любимый клубничный йогурт, Люси услышала, наконец, историю той злополучной аварии.

— Ты возвращалась с вечеринки, — негромко, будто нехотя, рассказывала Лейла. — К вечеру погода сильно испортилась, начался дождь. На мосту Дьявола твою машину занесло. Ты не справилась с управлением и врезалась в опору. Сильно ударилась головой. Хорошо, мимо проезжали люди, они остановились и вызвали Службу Спасения. А из больницы уже позвонили нам. Ты была в коме почти четыре месяца. Зато теперь всё закончилось — возможно, через неделю ты сможешь вернуться домой, так нам сказал твой лечащий врач.

— Прости, что доставила вам с папой столько хлопот, — Люси потянулась к матери, чтобы обнять, и та с радостью ответила на её порыв.

— Ну, что ты! — Лейла постаралась незаметно смахнуть появившиеся в уголках глаз слёзы. — Мы так счастливы — ты снова с нами, живая, здоровая. Всё остальное не важно.

— А Рен? — неожиданно вспомнила о своём парне Люси. — Он знает, что я уже пришла в себя? Ему позвонили?

— Милая, — осторожно сжала её пальцы мать. — Мне жаль, но вы расстались с ним. Как раз в день трагедии.

— Почему? — странно, ей было не жаль этого свершившегося факта, но очень хотелось узнать причину.

— Я точно не знаю, — отмахнулась Лейла. — Кажется, у него появилась другая. Или что-то в этом роде.

Люси, видя, как матери неприятна эта тема, не стала её больше ни о чём расспрашивать, приняв выданную версию их с Акацки расставания как единственно возможную — помня, насколько родители благоволили к нему, она и подумать не могла, что они стали бы лгать или оговаривать Рена. Значит, причина для разрыва отношений была и была достаточно веской, если их не пытались помирить (отсутствие Акацки в больнице говорило само за себя). Но теперь это всё не имело значения — какой смысл восстанавливать то, что исчерпало себя четыре месяца назад? Да и начавшие потихоньку возвращаться воспоминания только подтвердили правильность принятого решения — всплывавшие в памяти обиды и размолвки подрубали на корню любые слабые ростки былой симпатии.

Последним аргументом, убеждающим оставить прошлое в покое, стали слова отца — мистер Хартфилий в силу своей профессии умел говорить красиво и правильно, но в этот раз ему не пришлось прибегать к выработанному годами красноречию.

— Сейчас прежде всего тебе нужно думать о выздоровлении, — сказал он во время одного из посещений. — Университет, молодые люди, развлечения — всё подождёт. Просто набирайся сил и почаще радуй нас с мамой своей улыбкой.

Люси не стала спорить или дуться на родителя за чрезмерную опеку — потухшие глаза отца и поникшие плечи лучше всего говорили, как тяжело ему приходилось последнее время, и ей не хотелось расстраивать его ещё сильнее. Она просто прижалась к нему, шепнув дрогнувшим голосом: «Я постараюсь», и была вознаграждена за это тенью мимолётной улыбки.

Не известно, что больше помогло: неукоснительное соблюдение даваемых врачом указаний или её огромное желание как можно скорее покинуть палату с нежно бирюзовыми стенами, но через неделю Люси и правда выписали, надавав напоследок кучу рекомендаций. Она не запомнила и половины: волнение было так велико, что голос доктора пробивался, словно сквозь вату, а стерильный воздух больницы казался раздражающе резким, почти неприятным, из-за чего Люси старалась пореже делать вдох, чем лишь усиливала биение собственного пульса, и так заходящегося в бешеной чечётке где-то в районе горла. Улица ослепила выпавшим накануне чистым, искрящимся на солнце снегом, оглушила многообразием звуков: голосов, сирен, шорохов шагов. Если бы не рука матери, крепко сжимавшая её нервно дрожащие пальцы, она бы точно потерялась. Поэтому тёплый салон автомобиля показался необычайно уютным; Люси нырнула в него, как зверёк в норку, затаилась в уголке, без особого любопытства смотря из окна на проносившиеся мимо строения и людей.