Лабиринт Сумерек

– И что, они согласились с тем, что моя вина искупится только кровью?

– Не перебивай, – метхе потоптался на пороге, выразительно глянул на ийлуру, но та промолчала. – Твоим наказанием станет изгнание сроком на пять лет. Мы учли то, как ты служила Ордену все эти годы, и, кроме того, ты спасла жизнь одному из способнейших наших воинов.

«Всего-то! Всего пять лет?!!» – чуть не вырвалось у Эристо-Вет, но она вовремя прикусила губу. Больно, почти до крови.

Разумеется, то, что говорил синх, было хорошо для нее, для ослушавшейся приказа, но все же…

«Не обойдется без подвоха, это точно», – решила ийлура и молча уставилась на синха, ожидая продолжения.

– Ты должна будешь покинуть Орден в течение пяти дней, – сухо закончил Альбрус и повернулся, чтобы уйти.

«И все?!!»

Она не выдержала и окликнула своего старого учителя.

– Метхе, постойте! А как же… как же мое задание?

– Я нашел другого исполнителя, – процедил синх, – тебя это не должно более…

– Кто? Дар-Теен?

Эристо-Вет брякнула это наобум, надеясь, что Альбрус ее исправит, и не обманулась.

– Нет. К чему Дар-Теену заниматься такими мелочами? – как ни в чем ни бывало, синх растянул тонкие губы в улыбке, – Этт-Раш завершит начатое тобой… Как только сотворит ритуал и узнает, где сейчас Нитар-Лисс.

«Взгляд в Темный Кристалл», – догадалась Эристо-Вет, – «он уже разыскивает жрицу, чтобы преследовать. Но, Покровители, почему Этт-Раш?!!»

Выбор учителя показался ей странным. Этт-Раш был молодым бесшабашным ийлуром, хвастуном и задирой, и за пребывание свое при Ордене не выполнил ни одного сколь-нибудь важного поручения. Ийлура потерла подбородок.

«Да он же не справится! Плохой выбор, метхе, из рук вон плохой… Уж лучше бы ты выбрал Дар-Теена, который, похоже, и так играет на твоей стороне…»

Золотые глаза синха загадочно блеснули.

– Если ты мне позволишь войти, Эристо-Вет, я дам тебе кое-что на прощание, – миролюбиво прошелестел Альбрус, – кто знает, когда ты вернешься, я уже могу пребывать в царстве нашей Претемной Матери. А мне… мне бы хотелось, чтобы ты помнила своего старого учителя, невзирая на некоторые… мм… наши разногласия.

– Я буду помнить вас, метхе, до конца своих дней, – она удивленно взглянула на синха. Покровители, а ведь он и вправду стар… Слишком стар, чтобы протянуть долго. – прошу вас, метхе. Удостойте мою келью великой чести…

Синх ссутулился, став похожим на мерзнущую ворону, и переступил порог. Долгопалая рука нырнула в кармашек расшитой золотом альсунеи.

– Вот. В этом медальоне частица Молота Света. Реликвия, можно сказать, для ийлуров. А на обратной стороне выгравирован Квадрат Мироздания.

Эристо-Вет невольно затаила дыхание. Покровители! А потом она еще раз взглянула на старого хитрого синха, и сострадание к тому, кто скоро покинет Эртинойс – кольнуло сердце. Альбрус молча протягивал ей медальон на толстой серебряной цепочке и жалко улыбался.

– Слишком роскошный подарок, метхе, – она со всем возможным почтением взяла сокровище. Пальцам стало тепло, наверное, потому что там была частица легендарного молота Фэнтара, Отца-покровителя всех ийлуров Эртинойса…

– Ты моя лучшая ученица, – прошептал синх, – пусть Фэнтар хранит тебя, моя девочка. Я хочу, чтобы ты помнила своего метхе, и никогда не снимала медальон.

Эристо-Вет быстро сглотнула горький комок. Эх, Альбрус, Альбрус… Что бы ты не делал, каким бы ни был – но прошлого не перечеркнуть. Ты был Учителем, каких днем с огнем не сыщешь…

– Благодарю, – пробормотала ийлура.

Она вздрогнула, когда тонкие губы синха коснулись ее лба.

– Носи и помни.

И Эристо-Вет снова осталась одна.

* * *

… И тот, кто завладеет им, станет подобным Богу.

Эристо-Вет стояла и смотрела на Альмаран.

Близилось утро. Край неба у восхода зарделся, и редкие облака, замершие в ожидании солнца, полыхали багряными соцветиями. А на закатной стороне Эртинойса еще властвовала тьма и, едва заметные, блестели утренние звезды – те, что быстро тускнеют, словно растворяясь в сизом рассвете.

Альмаран медленно и неохотно просыпался. Эристо-Вет точно знала, что за его пределами, там, где к Жемчужной стене жмутся поселки, уже кипит жизнь: хлебопашец запрягает щера, чтобы отправиться в поле, гончар месит глину, ткач налаживает свой станок… Но здесь все было иначе. Истинному альмаранцу не было нужды добывать себе хлеб, а потому ранним утром улицы пустовали. И путешественник, ненароком заглянувший в этот роскошный город ранним утром, мог встретить разве что старательного слугу, спешащего на рынок, да торговку, нахлестывающую запряженного в груженую телегу щера.

Вздохнув, Эристо-Вет отвернулась от окна. Взгляд задержался на собранном дорожном мешке, добротном, из щеровой кожи. Он стоял в углу, пока что бок о бок с мечом в ножнах и парными кинжалами…