Лабиринт Сумерек

Что ж, решение было принято. С кельей придется распрощаться, но не на пять лет, как говорил метхе Альбрус, а навсегда, как ни печально это звучало. Наверное, придется забыть и про сам Альмаран, но в Эртинойсе много других городов, да и сам Эртинойс велик, почти необъятен – в нем наверняка найдется место еще одной умелой наемнице…

На мгновение ийлура ощутила неуверенность – а ну как ее план потерпит неудачу? И вообще, стоит ли нырять в омут с головой?

«Эх, подруга, а ведь ты можешь и не выплыть…»

Пальцы нащупали серебряный медальон, великодушно подаренный Альбрусом. От него исходило тепло – «Любопытно, откуда у метхе частица Молота?» – и тепло это вселяло надежду.

На то, что ей удастся выполнить задуманное.

На то, что она успеет догнать и Нитар-Лисс, и ее странного компаньона, и Этт-Раша. До того, как будет совершено непоправимое, настоящее святотатство, после которого крыланы все, до одного, поднимутся на войну с ийлурами… Скорее всего, этих троих придется убить, и это будет непросто – во-первых, потому, что уничтожить темную жрицу дело само по себе сложное, а во-вторых – Эристо-Вет придется убивать тех, кто лично ей никогда не причинял вреда.

«Но разве тебе, воину Ордена, не приходилось убивать раньше?!! Тех, кого ты вообще видела впервые?»

Приходилось. И каждый, кто пал по воле Хранителей Границы, навсегда отстался в памяти синеволосой ийлуры, тревожа в снах.

«Это нужно сделать», – Эристо-Вет прошлась по келье, – «смертные не должны посягать на то, что принадлежит Богу, иначе богов станет слишком много для этого мира».

Проклятье! Если бы знать, что действительно на уме у Альбруса! А вдруг он тоже хочет уничтожить зарвавшуюся ийлуру? Но к чему тогда слежка? Он ведь достаточно могущественный синх, чтобы выследить ее и убить без огласки… Или все-таки старый метхе соблазнился возможностью стать богом?

«Вернее, подобным Богу».

Н-да. Стоило еще поразмыслить над тем, каким образом листки из дневника убитого Ин-Шатура попали к метхе Альбрусу, и о том, какую роль многомудрый синх отвел Дар-Теену… При мысли об ийлуре у Эристо-Вет болезненно сжалось сердце. Боги! Почему именно Дар-Теена выбрал Альбрус для своих сомнетильных делишек, почему не кого-нибудь еще? Того, кого был бы для Эристо-Вет серой, безликой тенью…

И вдруг она вспомнила элеана. Того самого старика, образ которого Эристо-Вет увидела в отражении Дар-Теена, старика, который, между прочим, сумел проникнуть по ту сторону Границы. Или тогда все это привиделось?

На душе стало погано. Покровители! Она совсем, совсем ничего не знала и не понимала в интригах разыгрывающейся трагедии. Ну, а в том, что это именно трагедия, Эристо-Вет отчего-то не сомневалась.

«Я сделаю то, что решила», – она подняла меч, – «пусть моя цель будет проста, но этим я наверняка разрушу планы многих, кто заинтересовался Оком Сумерек».

В конце концов, она так и не поняла толком, что было на уме у синха Альбруса, и кто стоит за узкой спиной Нитар-Лисс. Возможно, сам Верховный Жрец, Элхадж Великий собственной персоной?..

Обрывки мыслей начали путаться. И Эристо-Вет предприняла то, что предпринимала всегда в подобных случаях: она начала действовать.

Попрощавшись со своей кельей, ийлура быстро завершила свое обмундирование, легко подхватила дорожный мешок. С собой она, к слову, уносила козырь, о котором мало кто знал – свинцовый кубик Эльваан. Наверняка через него можно будет что-нибудь узнать, Санаул милостив к тем, кто его почитает, но лучше проводить ритуал не в башне Ордена, а где-нибудь в неприметной таверне… Эристо-Вет, перепрыгивая через ступеньку, спускалась к щерням.

По дороге она налетела на незнакомого ийлура, пробормотала извинения и поспешила дальше. Но на душе остался непрятный осадок, размытое воспоминание о том, что где-то она видела этого сутуловатого малого.

«Неужели Дар-Теен в самом деле убил элеану? Но зачем? Когда она вернулась, ийлур сидел в трапезной и потягивал пиво…»

Ох, нет. Это было раньше. Когда Эристо-Вет вернулась от Эльваан, Дар-Теена не было, он явился чуть позже, с мешком, набитым всякими вкусностями, и они устроили отменный ужин.

В щернях было светло и чисто. Метхе Альбрус не выносил грязи и любил покататься на щере, ну, а старого синха простые смертные побаивались, и оттого порядок в щернях был близок к идеальному.

Ийлура разыскала щера помоложе да порезвее, сняла с гвоздя уздечку.

– Ну-ка, иди сюда, красавчик.

И для большей убедительности поцокала языком.

Угловатая зеленая башка с высоким гребнем, начинающимся меж ушных отверстий, приблизилась. Из пасти щера пахло только что съеденными жабами.

– Вот молодец, – искренне восхитилась ийлура и сделала попытку взнуздать зеленую тварь. Щер недовольно ухнул и отпрянул.

– Гад, – констатировала ийлура.

И замерла. На переносице выступили капельки холодного пота. А чья-то тяжелая рука на ее плече заметно дрогнула.