Лабиринты души

Обитателям замка предстояла последняя битва, и это должно было быть сражение за жизнь Арны.

Никто не мог помешать Черному Принцу готовить во сне принцессу к страшному балу, где решится ее судьба. И вот пришла ночь, и пришел час. Замок исчез, растаял в сумерках, а его отражение в заливе засияло ярче обычного. Словно в глубь скалы спустились люди через каменную дверь в отраженный мир. Много чудес встретило их. Тут были и коралловые комнаты, и янтарные галереи, сокровища утонувших судов, и причудливые висячие сады, и россыпи самоцветов, и все это двигалось, звучало, сверкало. Хрустальная круглая площадка возвышалась над застывшей каменной волной, и на ней стоял Черный Принц, с хмурой улыбкой на бледном лице.

Звездочет оглянулся на своих спутников.

— Самое главное для нас — выиграть время. Мы пришли сюда как единая семья, все в ответе за одного и каждый за всех. Да будет нашим девизом — «Во имя Арны!»

Зазвучала музыка, и барабанная дробь разбудила ветер. Хозяин бала вскинул руки и, изогнувшись хищной птицей, заскользил по кругу, отбивая чечетку. Сам не осознавая, что делает, король ступил на площадку и, повторяя движения танцора, двинулся за ним. Шаг, другой, третий — и он вдруг превратился в ребенка. Вот он повис на минутной стрелке и изо всех сил старается удержать ее на месте. Слепой Звонарь склоняет свое лицо над ним и ждет слов о пощаде. Нет, этого не будет. «Во имя Арны!» — шепчет король и из последних сил вцепляется в циферблат. Самое главное — время, и он продержался дольше, чем смог. Пальцы его разжались, и он рухнул в бездну. Нет, он не разбился, но опять оказался на краю площадки, лежащим без движения. Королева бросилась ему на помощь — и так же, как ее супруг, войдя в танец, вернулась к прежнему. Вместе с темным рыцарем она устремилась за ворота замка и поднялась над океаном. Преодолевая страх, повторяя заклятие «Во имя Арны!», она обогнала своего страшного спутника. Однако силы ее истощились, и она так же не удержалась в хрустальном кругу.

Вслед за ней в борьбу-танец вступил принц Идгор. Он первым вступил в каменное зеркало, и Черному хозяину пришлось потрудиться, прежде чем у юноши сломалась шпага.

И тут Звездочет вытолкнул на площадку каменного рыцаря, в которого превратил Тригона. Черный волшебник растерялся. Он знал, что камни бессмертны и справиться с ними немыслимо трудно, но вскоре понял, что у его противника живое сердце, — и только это дало ему победу.

Последним был звездочет, но и он после упорной борьбы уступил поле боя.

И вот Арна очутилась на хрустальной площадке. Злобное торжество озарило лицо Черного Принца, и он вдруг превратился в юношу — ровесника принцессы.

— Вот мы и вместе. Танцуй со мной, я исполню твою мечту.

Арна пыталась сопротивляться, но ее тело подчинялось воле ее кавалера. Волна, на которой она танцевала, расплавилась и стала быстро расти, грозя выплеснуться за пределы горы. Но в этот момент луч света пронизал мрак ночи, и старинные башенные часы зазвенели от мощных ударов. По лунной радуге летела дева на Единороге.

— Я опоздал! — дико вскрикнул Принц и, призвав коня, помчался навстречу противнице.

Они сшиблись, и на этот раз темный всадник вылетел из седла и упал в море. Никто не заметил, как встало солнце. Звездочет первым поднялся на ноги. Рядом стояла дева-победительница на Единороге. Поклонившись, он сказал:

— Вот душа моей потерянной звезды, и я возвращаюсь домой. Мы победили саму смерть, и отныне Арна свободна от темных сил и болезни. Власть танца смерти не вернется, покуда мы вместе. Остановить ее могла лишь любовь— и да будет она вечно царить над вашим домом.

Шкатулка вечера

Я люблю вечер. Косые лучи заходящего солнца, отдав весь пыл земле, делаются усталыми и тихими. Прозрачность воздуха пропитывается легкой синевой, и вся природа прячется под вуалью нежности. Мир тьмы шлет своих посланцев — на землю нисходят тени. В торжественном молчании, таинственные и путающие, они наделяют новым смыслом предметы, они набрасывают траурный флер на самые яркие цвета, невнятной грустью обрамляют ликование даже первых весенних дней. Но моя душа принадлежит этим часам, и будь то зима или лето, покой иль непогода, лишь стоит стрелкам на циферблате пересечь цифру семь, — я пробуждаюсь, как спящая принцесса. Все остальное время я живу без чувств, подобно заводной игрушке, следующей чужой воле. Есть вечерние мотыльки, которые спешат к цветам в последний момент, когда одни уже уснули, а другие бессильно складывают лепестки, прячась от призрачных взглядов ночи. Судорожно мечутся запоздалые гости, срывая поцелуи с увядающего сада, — и так же я, спохватившись об утерянном дне, бросаюсь к кистям, чтобы поймать и запечатлеть красоту его прощальных шагов.