Лабиринты души

Нет нужды подробно останавливаться на детстве Мистигриса или на его зрелости, которая была посвящена ученым трудам и помощи тем, кто оказывался на грани катастрофы. Стоит только отметить ту странность в его характере, которая заставляла его перечить, казалось бы, полностью сложившейся логике событий, изменять судьбу в тот самый момент, когда обстоятельства непреодолимой стеной стали перед человеком. Мистигрис не задумываясь бросил свою жизнь на поле, где рок уже занес топор и уравнения решались по-другому. Его счастье выводило осужденных из-под удара палача. Не примите мои слова за преувеличения, свойственные спасенным. Мой покровитель не нуждался в благодарности. Тут было иное. Азарт, война, героизм философа? Нет, и это не то. Если, пожалуй, я прошепчу слово «любовь», если намекну на вечный поиск, то где-то вдали мелькнет маячком истина. Впрочем, так ли уж важно отыскивать корни, если мы видим цветы? Лучше приступить к самим событиям.

Бывают в жизни переломные моменты, когда все дела опостылели, как старая одежда, когда возникает потребность начать жить сначала и по-иному, когда мудрость опыта кажется пустяком. Вот в такое время старый холостяк, разменявший свои дни на пыль тесных архивов, вышел побродить на берег залива, где весна щедрой горстью рассыпала паруса многочисленных сил. Были уже сумерки, когда Мистигрис, выбравшись со стрелки на окраину парка, очутился на пристани, около которой покачивалась крейсерская яхта. В иллюминаторах уютно светились огоньки, у мачты стояла девушка в венке белых цветов. Мистигриса окликнули.

— Куда ты запропастился, несчастный салага? Иди скорее, без тебя мы не можем выйти в море.

Очевидно, моряки обознались, но тайное чувство подсказало путнику испытать удачу. Мистигрис подошел к яхте и спросил капитана, не может ли он заменить того, кто заставляет себя ждать. Тот с сомнением оглядел незваного гостя.

— А что вы умеете делать?

— Я полезен своей бесполезностью, могу заменить флаг на мачте или украшение на носу, — ответил Мистигрис. — Кроме того, заговариваю ветер, служу балластом и пищевым запасом, помогаю коротать жизнь тем, кто находит ее длинной.

Капитан рассмеялся:

— Ладно, годится, только знайте, что мы уходим далеко и надолго, так что ожидать, пока вы справитесь со своими делами, не будем.

— Дела служат цепочкой для тех, кто не умеет их делать. Я свободен.

И они вышли в море.

На яхте было восемь человек команды, включая капитана и его невесту. Девушку звали Лэсси, но это простое имя не могло отразить и десятой доли прелести той, которая его носила. В ней словно жило одновременно несколько людей, противоречивых и разных. Единственно, что их объединяло, это поразительная спартанская воля и разум, которому мог бы позавидовать любой мужчина. При этом она была необычайно женственна и хрупка, словно цветок, взлелеянный в оранжерее. Все это мгновенно отметил Мистигрис и с тайной ревностью устремил свой взгляд на капитана.

Этот человек не отличался ничем, кроме своей внешности. Наделенный всеми атрибутами морского волка — высокий рост, горбатый нос, зычный голос и обезоруживающая улыбка, — он поддерживал свой образ, старательно играя того, кем его видели окружающие. Но где-то в глубине его глаз сквозила холодная жестокость и себялюбивый расчет. В чем тайна их союза? — спрашивал себя Мистигрис и с грустью отвечал: в молодости. Да, они были молоды и полны сил. Добродетели одной и пороки другого казались бескрайним небом и легкими облаками, которые можно рассеять без труда.

Остальные члены экипажа не вызывали большого интереса у Мистигриса.

Еще одна вещь привлекла его внимание: это была шкатулка, принадлежавшая Лэсси. Ключ от нее давно затерялся, и она не открывалась. Девушка смеясь заявила, что в ней хранится сокровище, которым она может воспользоваться в минуту крайности.

Плавание проходило благополучно, попутный ветер нес яхту мимо живописных берегов, покрытых лесами и дюнами. Они причаливали к крохотным островам, где можно было разжигать костры и пополнять запасы воды из прозрачных ручьев. Внушительная батарея бутылок с вином поддерживала веселье путешественников. Мистигрис осваивал морскую профессию вперемежку с ловлей рыбы. Лэсси, сидя на носу яхты, предавалась чтению. Однажды ночью на стоянке, когда разгулявшийся экипаж во главе с капитаном подражал своим храпом штормовому прибою, Лэсси подошла к Мистигрису, который поддерживал огонь костра.

— Сэр, — начала она шутливо, — все рыцари спят, а меня некому защитить от бессонницы. Вы хвалились когда-то, что помогаете коротать жизнь. Не примените ли ко мне свое искусство?

Мистигрис задумался на мгновение, а затем кивнул: