Лабиринты надежд

- Да нет же! Он будет работать в Москве. Папа его устроит... - Радость Лары угасала, она начала понимать, что здорово просчиталась. - Не понимаю, почему ты так настроена против него?

- Никогда не думала, что моя дочь столь наивна! - Всплеснула руками Валерия Борисовна. - Хорошо. Допустим, тебе понравился молодой человек, вы весело проводили время, в одной копании... Но почему же сразу - "замуж"!

- Потому что я люблю его. - Насупившись, Лара упраямо смотрела исподлобья на узел кушака атласного халата матери.

- Как?! - Взвизгнула царственная дама. - Ты хочешь сказать... Ты... Она не находила слов, дрожа от возмущения.

- Да! - Лара вскинула голову. - У нас все было. Все...

- Петя... - В полуобморочном состоянии Валерия рухнула на кровать. Позови отца... Нет... Постой... У него будет инфаркт, а завтра серьезное совещание в Совмине... Нет... Нет! - Она разрыдалась, колотя подушку. Уйди отсюда, уйди сейчас же... Дура!

Лара до утра просидела, не раздеваясь, в своей комнате. Вначале она хотела уйти, куда глаза глядят. Пусть ищет, беспокоится, просит прощения... Потом поняла, что дочь министра не может ночью ходить одна по городу и отчитываться о своем поведении участковому милиционеру. Под утро пришло правильное решение - она уедет в Болгарию! Отец сделает визу, Пламен обалдеет от счастья... А потом, потом все как-нибудь утрясется. Ведь обязательно утрясется! А белое платье и фата будут самые красивые. И жених - тоже. Лара достала фото, сделанное камерой Пламена автоматически - они стояли в обнимку на фоне заката, окрасившего море пурпуром. Лара в легкомысленном костюме "рабыни", с развевающейся белой вуалью. Похоже на свадебное фото. - "Все будет хорошо! Люблю тебя, милый".

На следующее утро с Центрального телеграфа Лара звонила в Софию.

- О, это ты!.. - удивился, очевидно, с просонья, Пламен. - Очень, очень рад, бэби! Ты где?

- Дома... Послушай, я, наверно, скоро приеду в Болгарию.

- В Софии будешь? Когда?

- Точно не знаю. Скоро.Мне нужно тебя увидеть!

- Постой, Лара! Весь июнь я в экспедиции. Венгрия, потом Словакия. Снимаем манекенщиц.

- А... Послушай, когда ты вернешься? - Ее голос, звенящий слезами, с трудом прорывался сквозь шумы на линии. Можно даже сказать, что она плакала.

- В августе. Очень хочу тебя видеть. Очень.

- Я тоже... Я страшно скучаю.Кроме тебя никого нет! Понимаешь?Ты для меня - самый главный на свете...

Пламен рассмеялся:

- Это хорошо! У нас будет жаркая встреча. Обичам те. Помнишь?

- Я тоже. Очень, очень люблю...

... "Очень, очень, очень... Слишком много очень. Надо учить болгарский. Мы будем жить и там, и здесь", - думала Лара, бродя по арбатским переулкам. Тихие дворики. скрип качелей, запахи жареной картошки с луком из окна чьей-то кухни. Вот так ходить, ходить вдвоем, целуясь в каждой подворотне, а потом жарить картошку в собственной маленькой квартирке с громоздкой, будто сонной старой мебелью, лежать вобнимку в кровати, разглядывая солнечный узор на прикроватном коврике... Собственно, почему в мленькой, старой?Лучше уж вон в такой "цековской" розовой башне с лоджиями и лифтершей в подьезде или в коттедже на Золотых песках! Пламен прославиться, это неизбежно. Он станет много работать заграницей, разъезжать по персональным выставкам и везде - непременно - с женой!

Сочинять будущую жизнь было чрезвычайно приятно. За неё стоило бороться, идти на открытую конфронтацию. Предъявить ульитматум родителям, потом уехать на дачу к бабушке, поддерживая с отцом и матерью натянуто-официальные отношения. И ждать, пока они не поймут , в чем состоит счастье их дочери.

Оказавшись как-бы совершенно случайно на Киевском вокзале, Лара купила билет до станции Кокошкинская. где находилась дача Решетовых. Сев в электричку, она почувствовала себя совсем взрослой. "Вот так начинается моя собственная самостоятельная жизнь".

Мать говорила по телефону холодно и официально. Она сразу раскусила маневр дочери.

- Если намерена делать глупости, то, пожалуйста, без нашей помощи, объявила Валерия Борисовна. - Образумишься - позвонишь.

Получилось, что ультиматум предъявлен Ларе, и она находится не в бегах, а в изгнании.

"Но не могут же они не понять, как это все серьезно!" - думала Лара, ожидая, что родители сдадутся и проявят желание хотя бы познакомиться с Пламеном. Первым не выдержит, конечно, более мягкий отец.

"Тряпка. - Коротко обозначала характер мужа Валерия Борисовна. - Из него каждый веревки вьет". Лара морщилась - веревки из тряпки - вещь ненадежная и никому не нужная. - "Он лояльный, демократичный и справедливый", - заступалась она. Теперь Лара с полным основанием делала ставку на любящее отеческое сердце.