Лабиринты отражённых реальностей

Время от времени лабиринт сотрясают некие вибрации, проходящие волнами по всем «пузырям». Возможно, всеобщие колебания, оставаясь по сути однозначными, несущими одну и ту же идею в каждой из сфер и в каждом из миров, интерпретируются как ряд событий, объединенных одним смыслом, одной направленностью, но различных по проявленности и содержанию. Другими словами, может быть, существуют какие-то общие признаки в потоках сфер, которые в сознании наблюдателя истолковываются, как пульсирующие волны. Это явление требует дальнейшего изучения.

Вся наша жизнь основана на символах. Любой предмет и любой знак, используемые людьми, да, в принципе, абсолютно все, что нас окружает и что мы фиксируем в своем сознании, несет в себе определенную смысловую нагрузку, информационно насыщено.

Слово символ произошло от греческого «уэмвплп» («ухмвьлщн») — «опознавательная примета, знак» — обозначающего образ, условно принимаемый за изображение какого-либо понятия, идеи, объекта, явления и указывающий на их прямую или косвенную связь. Любой символ содержит в себе в сжатой, непроявленной форме полную суть и содержание чего-либо, для описания которого понадобился бы целый ряд предложений. Причем, один-единственный символ может располагать множеством независимых уровней, принадлежащих совершенно различным областям знания.

Некоторые исследователи человеческого языка (знаковой системы, посредством которой осуществляется общение) считают его, язык, древним живым образованием, существом, развивающимся по своим внутренним законам, со своими этапами рождения, роста и упадка, со своими смысловыми разветвлениями и тупиками.

По сравнению с языком, система символов является еще более архаичной и сложной. И, несомненно, также живой и развивающейся. Если рассудить точнее, то языковая система — лишь небольшая часть безбрежного символического пространства. Тот, кто способен окунуться в него, овладеть основами, легко преодолеет любой языковой барьер.

Едва только зародилось сознание, едва человечество приступило к постижению себя и внешнего мира, события, происходящие вокруг, начали приобретать для людей символическое значение. Человек был слишком слаб перед мощью природы и поэтому, естественно, пытался определить, кто в этой, полной неизвестности и опасности, жизни может стать его врагом, а кто — союзником. Причем, в большинстве случаев, не прямым, а воображаемым, гипотетическим, так как не всегда люди осознавали, кто или что стоит за тем, что происходит. Понять это можно было, только соприкасаясь с чем-либо неведомым, осознанно или неосознанно связываясь с ним, общаясь. И тут на передний план выступили символы — посредники между привычным для нас миром и таинственными потусторонними силами. Это был (да и по сей день остается) своеобразный диалог на языке, доступном для обеих сторон.

Конечно же, символы не появились сами по себе. Своим рождением они обязаны человеческим вниманию и дискретности сознания (стремлению разделить все по частям, дать всему границы и отдельное название). Однако, появившись в мире, обретя энергетический импульс и индивидуальность, символы сложились в многоуровневую, многозначную взаимодействующую систему, в какой-то мере, независимую от людского сознания, но тесно с ним связанную. Между этими обобщенными энергоинформационными образованиями и людьми постоянно происходит резонанс (вибрация) — как на подсознательном, так и на сознательном уровне — устанавливается взаимный контакт, идет обоюдный обмен информацией. В любой период людского существования символы непрерывно конкретизируются, получают свои уникальные цели, функции и детализацию. И продолжают быть ассоциативно, энергетически и еще массой других путей связанными между собой.

Человечество всегда относилось с осторожностью к неизведанному, особенно к тому, от которого зависело его благополучие. Это нередко выливалось в различные формы догадок, убеждений, верований и религий, становившихся переплетенными между собой областями символического обитания. Любое священное пространство, которому поклонялся и в которое верил человек, оказывалось насыщено узнаваемыми символами, так как осознать запредельное мы можем только тогда, когда облекаем его в привычные образы и смыслы.