Лабиринты памяти

А ты – «гончий пес». Но я удержу тебя от прыжка.

Жизнь покидала меня, но неуемное сердце противилось отступать. Иногда мне кажется, что мое бессмертие – это вовсе не проклятие Харуты, а проклятие, которое я сам на себя навлек, одержимый гонкой за существом, которое никоим образом меня не касалось.

День был жарким, сумерки сгущались. Я сидел под деревом в ведьмовском лесу Морабат и шептал смерти дать мне еще немного времени, когда наконец увидел ее. Скалилась, я подумал, на меня, и инстинктивно отполз, и, как оказалось вовремя, потому что из тени вдруг выпрыгнуло существо – тощее и светлое, бок его кровил, и несколько капель попало на меня. Это животное бросилось на мою волчицу, а дальше я и не помню ничего. Только дикий душераздирающий скулеж. И темнота.

Из воспоминаний Гидеона, заточённых в книгу и оставленных на хранение Стамерфильдам

Глава 21. Губительная кровь

Пансион «Форест Холл»

Апрель 2017 года

– Если мы будем делать костер, нужно заранее место готовить. В прошлом году Шнайдер жутко злился, что с ним не согласовали, – сказала Стейси.

– Еще бы, – хмыкнул Доминик. – Эти идиоты чуть всю лужайку не спалили. Это же надо додуматься развернуть тусовку у цветочной клумбы.

Мари и Стейси засмеялись.

– Давайте накатаем Шнайдеру коллективное письмо о костре, тогда он не сможет противиться, – предложила Мари. – Он же повернут на всех этих традициях.

– Думаю, надо заслать твоего братца. Он присядет на уши кому угодно, – ответил Доминик.

Троица подошла к кафетерию и замерла в дверях:

– Ну вот и здрасьте…

В дальнем конце кафетерия за маленьким столом сидели Ника и Алекс. Она закинула ноги к нему на колени и грела руки о чашку с чаем, парень обнимал ее за плечи и с улыбкой что-то нашептывал.

– Вырвите мои глаза, – с сарказмом произнес Доминик. – Это что вообще?

Мари растерянно посмотрела на Доминика. Стейси выдала что-то нечленораздельное, а потом резко развернулась на каблуках и бросилась прочь.

– Ты еще спроси, где они были всю ночь, – послышался недовольный голос за их спинами. Нарочно задев Доминика плечом, Ада протиснулась между ними и гордо прошествовала в зал.

– А эта курица, как всегда, все знает, – нахмурилась Мари.

Алекс заметил их и махнул рукой, а потом как ни в чем не бывало продолжил разговор с Никой. Харт-Вуд даже не взглянула на них.

Мари и Доминик наполнили подносы едой и заняли свой любимый стол в центре зала. Через несколько минут к ним присоединилась Барбара.

– А-а-а, теперь понятно, почему Стейс опять ревет, – нарочито растягивая слова, произнесла она и бросила скучающий взгляд в сторону новоиспеченной парочки. – Если честно, я весь год думала, что Харт-Вуд – фригидная сучка, – Барбара жеманно улыбнулась Мари, – но чары твоего братца поднимут даже самую неприступную юбку.

– А твою юбку и поднимать не надо: все сама, все сама, – иронизировал Доминик.

Барбара скорчила ему рожицу.

Мари кусок в горло не лез. Она ковыряла ложкой овсянку и искоса наблюдала за братом. Счастливый какой. И спокойный – давно она не видела его таким. Мари, конечно, заметила свежие бинты на запястьях, но на этот раз не пожалела его, а ощутила несвойственное ей злорадство: пусть и дальше режет себя, если это единственный способ быть с ней.

– Эй, голубки, снимите номер, – язвительно крикнул Доминик, театрально поиграв бровями.

– Отвали, – со смехом бросил Алекс. – И не завидуй. Лучше ешь побольше, сегодня тренировка.

Мари поймала взгляд Доминика и хмуро пожала плечами. Как же ей теперь вытащить Алекса отсюда?

С той ночи прошла неделя, и для Ники это стало самым удивительным временем за все месяцы, проведенные в пансионе. Тайны никуда не исчезли, и ответы не появились, но она просто отпустила всё. Отгородилась, заставила себя не думать ни о чем другом и просто нырнула с головой в свою беспечную влюбленность.