Лабиринты времени: Кноссос

Орёл внимательно следил за тем, как эти странные люди постепенно собирались на площади. Они зачем-то целовали друг друга при встрече или недолго держались за руки, как будто совершали какой-то обряд, а говорили громко и возбужденно. Рассматривали и даже трогали все вокруг, от каменной кладки и дверей домов до украшений и одежды друг друга, восхищаясь увиденным. Они были одеты как стронгильцы, но вели себя как любопытные чужаки, пробудив любопытство даже в бесстрастном птичьем сознании.

Наконец все двенадцать человек встали в круг, взялись за руки, и начали по очереди произносить фразы из тяжелых чеканных слов, похожих на заклинание, которые эхом разносились по расходящимся от площади лучами улицам.

Это была «Клятва Двенадцати» – символический договор, заключенный меду историками, в котором отражались основные принципы их необычного сообщества.

Хранить, ценить, беречь, не тратить его втуне,

Быть вовремя лишь там, где должно тебе быть,

Не упускать его, ведь лишь оно рассудит

Сегодня или завтра, нам умереть иль жить.

Выигрывать, копить, ведь им одним богаты,

Слагать в часы и дни, декады и века.

Знать ему счет, но и дарить, не требуя расплаты,

Тогда не обмелеет впредь кипучая река.

Хоть вспять не повернуть, пытаться будем вечно,

Стать тем мостом, что чрез него поможет перейти,

И верить, что оно карает, но и лечит.

Ведь нет иного как у нас, у времени пути.

В завершении говоривший последним двенадцатый член круга, Верховный Магистр Виктор Даль, громко произнёс ещё два слова: «Время пришло», после чего круг разомкнулся, а сам он вышел в его центр.

– Приветствую вас в этом времени, коллеги, или лучше сказать, соратники. Каждый год мы собираемся вместе, чтобы решить, кто будет возглавлять Гильдию еще 365 дней следующего оборота нашей планеты вокруг Солнца. В этот раз мы особенно далеки от свей временной константы, и многие задаются вопросом, почему именно здесь и сейчас? Что ж, я буду с вами честен и прямолинеен, хотя не каждый из вас готов ответить мне тем же. Я хочу, чтобы наше с вами дело заняло в мире то место, которое ему отведено по праву.

Взгляд Виктора холодной тенью скользнул по кругу освещенных неровным светом факелов лиц совершенно чужих ему людей: рабочий с натруженными руками, слуга, оставшийся до самой смерти верным хозяевам, старая немощная женщина с белыми, как покрывающий все вокруг пепел, волосами и другие тела, волею судеб ставшие временным пристанищем для тех, кого он знал как Магистров гильдии историков.

– Мы все избраны для высшей цели, – продолжал Даль, и голос его креп, наливаясь властной силой, – наделены особым ни с чем несравнимым даром, возможностью видеть временные узлы и использовать их во благо. Мы знаем, что действия и решения даже одного человека могут изменить Историю, но также мы знаем, что История и сама – дама со строгим и подчас тяжелым характером, которая умеет гнуть свою линию.

Все вы видите, что мир в нашем времени движется к своему концу, к закату человеческой цивилизации – слишком много совершено ошибок в прошлом. Я не буду спрашивать вас, – хотя обвиняющий взгляд говорящего уперся в саркастичную физиономию О’Доннала, – как вы, нет, как мы смогли допустить, что от катастрофы планетарного масштаба нас ежедневно отделяет лишь одно нажатие красной кнопки каким-нибудь нервным политиканом, одно невнимательное движение микробиолога в секретной правительственной лаборатории или формирование одной климатической аномалии, способной запустить каскад разрушительных катаклизмов?! Но я хочу спросить вас вот о чем…

Тут новый подземный толчок заставил землю под их ногами содрогнуться, а тяжелый, давящий гул, исходивший из-под нее почти незаметным фоном, усилился и прорвался глубокими рокочущими звуками, доносящимися со стороны возвышающегося в кальдере вулкана.

Все невольно повернули головы, с тревогой всматриваясь в сомкнувшуюся вокруг громыхающего гиганта темноту, на секунду озарившуюся вспышкой кроваво красного пламени.

– Как видите, даже у нас с вами иногда нет времени на многословные рассуждения, – с недоброй усмешкой продолжил Даль.

– Да, я бы не назвала выбранный момент особенно удачным для подобных громких речей, – проскрипела седовласая старуха.