Лаборант

Подошел к сейфу, открыл, нагнулся, всматриваясь внутрь. Непохож он был на верующего.

Вынул ком оберточной бумаги и бережно положил на стол. Стоило ему убрать руки, как ком качнулся и начал катиться. Еремин тут же поймал его и прижал. Повернул голову и быстро обежал всех взглядом.  На лице у него появилась немного растерянная улыбка, плохо увязывавшаяся с его обычно спокойной и слегка насмешливой уверенностью. Похоже, он здорово нервничал.

– Что это? – нахмурился Мео.

– В описи значится как «матрешка».

– А, – сказал Мео. – Была такая. Давайте я возьму.

– Не надо… Павел, берите и несите в исследовательский бокс.

Взял ком и протянул его Паше.

Ситуация напомнила первые экзамены в институте. Тяните билет. Обмираешь и тянешь.

Паша взял и понес. При передаче внутри что-то деревянно стукнуло. Олег Евгеньевич открыл дверь и придержал ее, сам внутрь заходить не стал. Павел дошел до стола, который они с Фоминым сегодня вернули на центр и положил ком на него. Не решаясь оторвать руки, оглянулся – Мео все еще стоял в открытом проеме.

– Спокойно, – сказал он. – Круглая, потому и катится… Это должна быть хорошая игрушка, считайте, повезло, – добавил непонятно и закрыл дверь.

– Садитесь на стул, – сказал динамик с интонацией Еремина, – И аккуратно разворачивайте.

Павел сел, не отрывая рук от бумаги. Значит, могло и не повезти, думал он, это как?

И что значит повезло?

Выдохнул и начал разворачивать.

Действительно – деревянная матрешка, довольно небрежно замотанная в несколько слоев серой бумаги. Небольшая, высотой с пивную кружку. Потертая немного. Матрешка мечтательно улыбалась миниатюрным ртом и в целом была похожа на Аленушку с конфет, надевшую скафандр. В нарисованных руках лукошко, в лукошке сидела курица.

– А бумагу куда? – спросил Паша.

– На пол сбросьте… Ну что? Что-нибудь чувствуете?

– А что я должен чувствовать?

– Паша, докладывай обо всех необычных ощущениях, если возникнут. Я же инструктировал. Сейчас ничего особенного не чувствуете?

– Нет.

– Хорошо. Открывайте.

Открывать, значит.

Еремин нервничает, значит, боится. Но, похоже, не знает чего. Просто, выходит, знает, что «предметов» нужно бояться? Очевидно, из опыта. Что у них было еще, кроме юлы? Чего он боится?..  Юлу нужно было запускать. Но там механика. А эта от чего запускается?

– Паша? Все в порядке?

– Да.

– Открывайте.

А Мео вроде не боится.

Ладно.

Ты хорошая, подумал Паша, ты добрая. Вон глазки какие.

Повернул. Потянул.

– Ничего не чувствую, – сказал он.

Внутри еще Аленушка, по сравнению с первой она казалась моложе. Курочка у нее была черная, держала ее подмышкой.

Паша покрутил матрешку, рассмотрел.

Тоже улыбается. Нестрашная. Ну что?

– Дальше открывать?

– Открывайте.

Еще моложе. Ротик удивленно округлен.

Чушь какая, неожиданно подумал он.

Эти стены. Этот свет дурацкий. Камеры. Команды.

Как-то все не очень это правильно.

Будто гранату разбираю.

И тут вдруг стало страшно. Внезапно и по-настоящему. До этого было просто неспокойно и волнительно, а тут даже пот прошиб.

Юла ведь тоже выглядела обыкновенной. Совершено же обыкновенной.

Сейчас.

Сейчас что-то будет, точно.

– Что такое?.. Что-то почувствовали?

– Ничего не чувствую, – ответил Павел, в голосе обнаружилась хрипотца, – Открывать дальше?

– Открывайте.

Ладно.

Ладно.

А тут совсем ребенок. Тоже рот округлен. Будто тоже боится чего-то. А чего?

Чего вы боитесь, то?!

– Дальше,.. – пришлось прокашляться, – Дальше открывать?

– Открывайте.

Руки трясутся. Это видно на мониторе?

– Тут ничего… Ничего нет. Пусто. Ляльки нет.

– А-а-а… Должна быть еще?

– Последняя должна быть. Которая неразборная. Ее нет.

– Хорошо… Как вы себя чувствуете?

– Нормально чувствую.

– Что дальше делать? – спросил Паша через несколько минут тишины.

Там, очевидно, совещались.

Перед ним в ряд стояли разобранные матрешки. Он развернул верхние половинки лицом к себе.

Вроде немного успокоился. Даже стыдно было. Перед собой.

– Попробуйте собрать.

Ничего не происходило.

Собирал. Разбирал. Чувствовал себя почти спокойно. Хотелось курить.

Попробовали положить секундомер на стол.

Никаких аномалий.

Просто матрешка.

Курили под решеткой в вентиляционной трубе. Курили вдвоем с Фоминым. Паше пришлось перейти на его сигареты, жуткую дешевую дрянь без фильтра, свои кончились. Надо будет заказать Завхозу, чтоб купил.

Павел, с одной стороны, чувствовал облегчение, с другой – немного обидно оттого, что с матрешкой ничего не получалось. Он курил и прислушивался к разговору Еремина с Мео. Говорил в основном Еремин, все того о чем-то расспрашивал, слов было не разобрать. Мео отвечал коротко. Хотелось в туалет. Фомин, видимо, заметил что-такое и доверительно сообщил, что тут есть аварийное ведро, только выносить самому придется. Паша решил потерпеть.

Потом Еремин, наконец, сказал, что время обедать. Паша собрал матрешку, завернул обратно в бумагу. Еремин вернул ее в сейф. На лестнице возле входной двери ждать почти не пришлось, Иван Петрович выпустил их почти сразу после того, как Еремин нажал на кнопку звонка, не то что в прошлый раз вчера вечером. А то Паша уже серьезно переживал о грядущей катастрофе.