Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

В этот день Кристофер дрых до обеда, мне даже пришлось плавать одному. Я уже давно перестал бояться той стороны бассейна, которая находилась над обрывом. Подплыв к бортику, я поставил на него лапы и стал любоваться красотами голливудского пейзажа, раскинувшегося перед моими глазами. Вдали у горизонта клубились пушистые облака, сквозь них пробивались лучи восходящего солнца и заливали вершины холмов. Я заметил, что за время моего пребывания в Лос-Анджелесе ни разу не прошёл дождь, всегда стояла тёплая погода, но при этом не было изнуряющей жары, которая обычно сопутствует летнему времени года. Наслаждаясь видами, я снова вспомнил Анну Михайловну. Однажды она сказала: «Ты знаешь, Трисон, я теплолюбивое растение, мечтаю жить там, где всегда светит солнце». Может, ей бы понравился Лос-Анджелес? Эх, жаль, я не умею говорить, а то посоветовал бы, где жить, как она выражается, на старости лет. Накупавшись вдоволь, я отправился на кухню, где уже вовсю суетилась Мари.

– Накупался, дружок? – спросила она, увидев меня. – Завтракать будешь?

Хм, а почему бы и не позавтракать? Тем более что от той крошечной порции корма, которую она выдала мне на ужин, в пасти даже привкуса не осталось.

– Ав, – ответил я.

В этот раз Мари не стала на мне экономить, насыпала корма прилично.

– Ешь, дорогой, – сказала она и поставила передо мной миску, – да пойдём порядок в доме наводить.

Хорошо хоть, ещё не начал есть, а то бы точно поперхнулся после её слов. Интересно, что она имела в виду? Как я могу помочь ей с порядком в доме?

– Пока мистер Поланд спит, я уберусь в некоторых комнатах, а ты составишь мне компанию, – ответила Мари и подмигнула мне. – А то мне скучно одной.

Фух, ну слава богу. Составить компанию – куда ни шло, а то я уж было испугался, подумал, сейчас сунет швабру в зубы и заставит полы драить. От людей можно ожидать чего угодно. Признаюсь честно, я ненавижу уборку. Моя Шура – та ещё любительница наводить порядки. Вечно она стирает, моет, чистит, натирает. Однажды я наблюдал, как она пылесосила ковёр в гостиной. Александра с усердием елозила по нему щёткой, и я грешным делом решил, будто она собралась высосать из него весь ворс. Но бог с ним, с этим ковром. Вот от того, что Саша сделала потом, я чуть дара лаять не лишился. Она зажала меня между ног и начала пылесосить, при этом приговаривая: «Потерпи, мой сладенький. Ты сейчас линяешь, надо убрать с тебя всю лишнюю шерсть». Вот скажите, как она могла до такого додуматься?

Увидев, что я поел, Мари напоила меня водой и повела на второй этаж. Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Не мог же я ей отказать в компании. Уж лучше хвостиком таскаться за домработницей, слушая её болтовню, чем ковриком валяться на террасе, ожидая, когда соизволит проснуться мой сноубордист-режиссёр. Мы направились по коридору в противоположную от моей спальни сторону и остановились у одной из дверей.

– Постой здесь, – сказала Мари и скрылась в помещении, оставив открытой дверь.

Я заглянул внутрь. Небольшая комнатушка оказалась обыкновенной кладовкой. С обеих сторон громоздились полки, заваленные всяким хламом: швабрами, тряпками, вёдрами, бутылками и банками с различной химией. Вдохнув отвратительных запахов, я чихнул один раз, но несильно, и от этого в носу засвербело так, что чихнул второй раз, потом третий.

– Будь здоров, дружок. – Голос Мари прозвучал как из сундука.

Вскоре она выкатила из кладовки тележку со всем необходимым для уборки, похожую на те, с которыми сотрудницы отеля разъезжают по номерам, когда наводят в них порядок. По телику видел.

– Пошли. – Она махнула мне рукой и покатила тележку перед собой.

Казалось бы, я уже давно должен привыкнуть к окружающей роскоши и богатству, но, когда мы оказались внутри огромных апартаментов, моя челюсть в буквальном смысле слова рухнула на расписной ковёр, который лежал перед кроватью, не уступающей размером лётному полю. Да на ней запросто может поместиться человек десять, и ещё место останется. С обеих сторон от королевского ложа я заметил распахнутые двери. Одна из них вела в ванную, другая – в комнату, похожую на большой шкаф с миллионом полок, ящичков и вешалок. На них я заметил женские вещи, причём не одну-две, а целый арсенал.

Интересно, откуда они взялись в доме Кристофера, если он – закоренелый холостяк? На стене перед кроватью висел здоровенный телевизор, окружённый полками с вазочками, статуэтками и прочей ерундой, которой люди так любят захламлять своё жилище. Пока я исследовал апартаменты, Мари достала из тележки какую-то пшикалку и, побрызгав вонючей жидкостью комод, принялась его с усердием полировать. Наверное, все женщины одинаковые, им пирожных не надо, только дай поубираться. Исходя из собственных наблюдений, я сделал вывод, что моя Шура больше всего любит натирать зеркала. Вот только не понимаю, почему тогда она ругается, когда кто-то из нас, я или Марсель, случайно ткнётся в него носом?