Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

Неутомимой оставалась деятельность Лагарпа как естествоиспытателя. В течение ряда лет он являлся хранителем коллекций Лозаннского кантонального музея, в основании которого принял самое деятельное участие. В частности, Лагарп передал в дар кантону собранный им гербарий местных и экзотических растений и 18,5 тысяч томов своей библиотеки. До последних месяцев жизни своими руками возделывал он прекрасный сад у собственного дома.

В этом доме Лагарп продолжал принимать замечательных гостей. Так, 29 ноября 1822 года он дал торжественный обед в честь приезда в Швейцарию графа Иоанна Каподистрии, который оставил государственные посты в Российской империи и поселился на несколько лет в Женеве, сделавшей его своим гражданином в знак признания заслуг перед новыми швейцарскими кантонами, оказанных на Венском конгрессе. И здесь же 31 октября 1827 года Лагарп навсегда расстался с Каподистрией, провожая его в Грецию, к месту исполнения возложенной на него должности президента республики. Лагарпа тогда душили слезы, по его словам, Каподистрия «на пять лет по меньшей мере постарел» и был полон дурных предчувствий, сказав: «Вы видите в моем лице жертву самоотвержения»[466]. Спустя четыре года Каподистрия будет убит в Греции своими политическими противниками.

Дом Лагарпа в Лозанне, безусловно, притягивал русских путешественников. Дважды здесь побывал Василий Андреевич Жуковский, а всего с Лагарпом они встречались четыре раза во время лечебного пребывания поэта на берегу Женевского озера с осени 1832 до весны 1833 года. Во время их первого знакомства 13–14 ноября Лагарп сам выехал навстречу Жуковскому в местечко Верне близ Монтрё, где тот недавно обосновался, и они потом вместе отправились в Лозанну, где Жуковский гостил у Лагарпа два дня. Следующей весной Жуковский сам нанес визит в Лозанну в день, когда Лагарпу исполнилось 79 лет.

Их объединяла очевидная параллель: если Лагарп был учителем Александра I, то и Жуковский к этому моменту не только уже несколько лет как служил наставником великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II), но и глубоко размышлял о способах его «нравственного образования», которое считал «главным делом своей жизни». Эта параллель, несомненно, способствовала сближению Жуковского и Лагарпа, давала общие темы для разговора, среди которых, наряду с обсуждением текущей политики, главное место занимала Россия и личности ее правителей во всем многообразии и сложности характеров. Лагарп охотно показывал Жуковскому письма юного Александра I, выражающие его либеральные взгляды и стремление ограничить деспотизм, но интересно, что, по словам Жуковского, даже в своенравном и тираническом характере императора Павла I Лагарп находил благородство, достойное доброй памяти. Специально для гостя, который воспитывал будущего императора, Лагарп прочитал свой проект системы народного просвещения в России. Замечательна общая характеристика Лагарпа, которую Жуковский дает в дневнике: тот «свеж и жив; дитя сердцем и по сию пору живет в мире воспоминаний лучшего»[467].

Помимо Жуковского, у Лагарпа в Лозанне в конце 1820-х и начале 1830-х годов побывали русские писатели, дипломаты, общественные деятели – Дмитрий Свербеев, Александр Тургенев (близкий друг Жуковского) и его брат, осужденный по делу декабристов, Николай Тургенев.

Лагарп скончался 30 марта 1838 года в своем доме от воспаления легких, а 1 апреля был похоронен на кладбище Ла Сала (Sallaz) на окраине Лозанны. Сейчас его могила – одна из немногих, которая сохраняется и поддерживается в хорошем состоянии на этом маленьком и давно закрытом кладбище, лежащем на краю оврага, высоко над городом.

* * *

Имя Фредерика-Сезара Лагарпа, конечно же, не забыто в Швейцарии. В Лозанне ниже железнодорожного вокзала к озеру спускается авеню Лагарп (пересекая как раз то предместье Кур, где царский наставник впервые поселился сразу после возвращения на родину в 1816 году). В честь Лагарпа проводятся конференции, его образ представлен на музейных и библиотечных выставках. Но в то же время, как уже говорилось в предисловии, обсуждение роли Лагарпа в истории Швейцарии до сих пор влечет за собой накопившийся за полтора века в трудах историков багаж из упреков в авторитаризме и предательстве национальных интересов, что делает его фигуру «неудобной» для изучения с точки зрения современных государственных устоев страны. В швейцарской историографии до сих пор нет полной научной биографии Лагарпа. Что же касается России, то книга, которую держит в руках читатель – первая за 150 лет после небольшой по объему (но ценной по содержанию) работы профессора М.И. Сухомлинова.