Лагерь обреченных

В начале недели прокурор области издал фетву: «Последняя рука хуже дурака». К нам, в Верх-Иланский РОВД, она дошла только в среду. Официально сей документ назывался «О недопустимости споров о подследственности». Проанализировав попытки областного управления КГБ спихнуть дело об убийстве Паксеева назад в прокуратуру, главный прокурор области постановил: кто расследует дело, у того оно и остается. Всякие отговорки, что в убийстве не прослеживается антигосударственный мотив, прокурор отмел в сторону. Что у Ленина на лбу нарисовано? Руна, опасный антисоветский знак. Если бы на бюсте убийца написал слово из трех букв, тогда мотив преступления был бы неясен, а так – расследуйте дело, товарищи чекисты, у нас в прокуратуре проверка из ЦК КПСС идет, и нам ваш «висяк» даром не нужен.

Областное управление КГБ тоже проверяли. Чтобы лишний раз не светить нераскрытое убийство, они его временно спрятали – отправили на проверку в Москву. Захочет проверяющий ознакомиться с уголовным делом, а ничего не получится – его спецкурьер на Лубянку увез.

«Прав был Гордеев, – подумал я, читая указания прокурора. – Если я по собственной инициативе начну копать под Седова, то сам себе яму выкопаю. Лучше постоять в сторонке, посмотреть, как титаны лбами сшибутся. Я все, что смог, сделал».

На утренней планерке в четверг выступил Казачков:

– У меня есть предложение: перенести наш профессиональный праздник, День уголовного розыска, с пятого октября на первое. Погода стоит хорошая, сухая, самое время выехать на природу.

– А что будем делать пятого? – с тайной надеждой спросил Горшков.

– Работать не покладая рук! Нагрянут проверяющие подловить нас на пьянке, а мы все в делах, все в бумагах и отчетах, все чистенькие, трезвые – любо-дорого посмотреть! Кто за перенос?

Проголосовали единогласно. По большому счету какая разница, когда тосты в честь друг друга поднимать, первого или пятого? В субботу даже удобнее, на другой день можно отоспаться, если лишнего хватил.

Праздник на природе состоит из трех главных составляющих: хорошей компании, шашлыка и водки. На водку и мясо сбросились, мариновать шашлык поручили старшине отдела. Местные мужики притащили из дома овощей на закуску. Чтобы не выбиваться из коллектива, я предложил внести посильную лепту – ради общего дела выкопать хрен под окном. Идею с хреном не одобрили, посоветовали оставить его на следующий год (хрен, оказывается, двухлетнее растение, а я думал, что он вечный, как баобаб).

В субботу мы на трех служебных автомобилях и автобусе, заказанном через автобазу, уехали на берег Иланки вниз по течению километров на пять. Место там было проверенное, спокойное. Меня немного напрягало, что с нами опять увязался Шафиков, дальний родственник Казачкова, но я поехал с Маринкой, которая пообещала удержать меня от пьяных диспутов… А в прошлый раз Маринки не было.

В прошлый раз на этом же месте мы обмывали мое вступление в коллектив верх-иланской милиции. Шафиков напился и стал втолковывать всем, что мы уделяем мало внимания ветеранам войны. Много внимания или мало – не на пьянке-гулянке об этом речь вести. Меня занудство Шафикова достало, и я сказал примерно так:

– Спору нет: ветераны – самые достойные люди. Нимб еще не светится, но руки целовать уже можно. Но есть один момент – это наше общее будущее. В прошлом вы – герои: ордена-медали, павшие товарищи, голод, холод, восстановление народного хозяйства. Это все было… А вдруг повторится? Кто даст гарантию, что сюда не нахлынут китайские гегемонисты-ревизионисты? Песню «Китайский десант» знаете: «Лица желтые над городом кружатся?» А если все будет, как в этой песне, то кто пойдет на окраинах Верх-Иланска окопы рыть, вы, что ли? Я пойду. Автомат за плечо и – вперед! Вы, ветераны, по домам останетесь, патроны в магазины набивать, бинты стирать, а в окопы я пойду и, скорее всего, живым из них уже не вернусь… А коли суждено мне пасть смертью храбрых, так, может, вы начнете заранее мне почести оказывать? Пойду я по поселку, а вы выстроитесь в рядочек и в пояс мне поклонитесь. Мертвому мне ни почести, ни ордена, ни медали не нужны. Мне даже надгробье с красной звездой не нужно – где закопают, там и буду лежать.

Шафиков возмутился, стал руками размахивать, но его быстро уняли: налили стопку водки, и он успокоился. Я думал, что он забыл этот разговор, но Иван Васильевич запомнил и затаил обиду – он был единственный человек в поселке, кто демонстративно не здоровался со мной. Я, соответственно, прощения просить не думал. Я считал себя правым.

На берегу реки разожгли костер, соорудили из кирпичей мангал, вместо скатерти расстелили большой кусок брезента. Старшина и жены старших офицеров стали накрывать на стол, молодежь пошла пострелять по банкам – любимое развлечение ментов на природе.