Лагерная учительница

— Козел, козел вонючий! — закричала мне вслед Рая и заревела.

«Стерва поганая! Истеричка!» — думал я, лежа на диване, и старался успокоиться. В голове невольно всплывала Лара, нежная, огненная молчунья. Я уже знал, что, конечно, ее зовут не Ларой, а Светой, но не знал, где она живет. В первую ночь для меня она так и осталась Ларой. Дня через три меня потянуло к ней, хотелось обойтись без посредничества Никитина. Но я не знал ни телефона ее, ни настоящего имени, ни где ее найти. Пришлось все-таки обращаться к Никитину. И мы снова были в той квартире, снова было блаженство. Я сказал ей, что она не выходит у меня из головы, что меня тянет к ней, что я вздрагиваю, когда слышу имя Лара. Она засмеялась и призналась, что ее зовут не Лара, а Света. Но ни адреса, ни телефона своего она мне не дала.

— Я хочу тебя видеть! Я хочу тебя целовать! Где мне тебя найти? — взмолился я.

— Никитин знает, — ответила она, смеясь. Ей нравилось, что я хочу ее видеть, что я схожу с ума от нее.

Я как-то не думал о том, что каждый вечер, каждую ночь ее за деньги обнимает другой, а может быть, и не один, что она также нежна с ними и проделывает то же самое, что и со мной, с другими мужчинами. Над этим я тогда еще не задумывался, может быть, потому, что у меня была жена, и я мог бы проделывать с ней то же самое, если бы она не была холодна и бесчувственна в постели. Раньше, пока я не знал Лару, меня это не беспокоило. Дважды, будучи женатым, я был с другими женщинами, но оба раза это было в кустах на берегу речки, на траве, на газетке. Первый раз ужасно мучили комары, а второй раз, в сентябре, была адски холодная ночь, и ноги у нее были как два ледяных столба. Какая уж тут страсть, какая нежность!

Я лежал, вспоминал Лару, с какой-то злорадностью слушал доносившиеся из кухни всхлипывания жены, и впервые подумал: «Неужели она дана мне на всю жизнь? Неужто я обязан всю жизнь выслушивать ее нытье, обнимать ее бесчувственное тело? Кто меня к ней привязал?» Слава Богу, хоть теперь не нужно ездить вместе на работу и с работы, не видеть ее хотя бы днем. Конечно, я сам ее выбрал… Тогда она казалась спокойной, надежной. Нравилось мне, что я ей нравился, думал — любить будет, будет и счастье!.. Неужто она всю жизнь будет такой? Нет, ее не переделаешь… И такую тоску я почувствовал, хоть собирайся и убегай из дому. И убежал бы я, знай адрес Лары. Но я не знал его, и не было у меня никого в Москве из близких людей, кроме Никитина. К Никитину, что ли, рвануть сейчас? У него, видно, свои проблемы, недаром жена такая. У всех проблемы… Захотелось домой, в Курск.

Рая не вошла ко мне ни разу за весь вечер. Ушла в спальню. Даже не стала смотреть по телевизору эту бесконечную «Санту Барбару». Я нарочно громко включил телевизор, думал, услышит — придет, хотелось помириться, подумалось — не такое уж она у меня чудовище! Но не пришла. Ночевали в разных комнатах. Утром я слышал, как она собиралась на работу, ждал — заглянет попрощаться. Ушла, нарочно громко хлопнув дверью.

— Стерва! Овца! — выругался я вслух, и снова до жути захотелось к Ларе.

Днем спросил Никитина, не желает ли он увидеться с Лорой и Ларой.

— Замагнитила? Сладкая девочка! — подковырнул Никитин, но встретиться согласился.

Весь день мы были вместе. Я специально следил, хотел узнать, когда и как он будет договариваться с девочками, хотел подсмотреть телефон, чтобы потом самому звонить. Весь день я не отходил от Никитина ни на шаг. Он не звонил Лоре, и я решил в конце дня, что он передумал, загрустил и спросил, когда выходили из его кабинета:

— А как же девочки?

— Все о’кей, едем!

Мы поехали в тот же ресторанчик на Садовом, где в первый раз встретились. Девочки были там. Я дважды, когда грустилось, приезжал один в этот ресторанчик, надеялся встретить девчат: их не было. А сейчас — на месте!

Мы выпили, похохмили. Никитин вытащил из кармана брошюрку с анекдотами, которую купил днем, и начал читать вслух, похахатывая. Мне не терпелось попасть на квартиру, остаться наедине с Ларой. Но приходилось слушать, смеяться.

— Не пора ли нам на хазу? — спросил я, как только выпала маленькая пауза.

— Квартира сегодня занята, — ответила Сорока.

— Как!? — воскликнул, испугался я, и они дружно захохотали, глядя на меня.

Никитин похлопал меня по спине:

— Сладострастник!

— Шутка, — понял я облегченно.

— Я не шучу, — улыбалась Сорока. — Квартира не наша.

— Не переживай, — сказал Никитин. — Поедем ко мне.

Я хотел спросить про жену, но подумал: вероятно, ее нет дома, если он приглашает к себе.

Жена Никитина открыла нам дверь. Я увидел ее и сразу скис: вечер пропал даром. А Никитину хоть бы что. Он ничуть не изменился, бросил жене небрежно:

— Как всегда.