Лагерная учительница

К нам направлялась женщина. Шла деловито, смело. На ней было голубоватое пальто, вязаная светло-серая шапочка.

— Вась, открой-ка дверь!

Никитин вышел на улицу и двинулся навстречу. Говорил он с женщиной долго, показывал ей на часы. Они в чем-то убеждали друг друга. Мы молчали, смотрели как они разговаривают. Вернулся Никитин веселый.

— Все в порядке. Будет нам вертолет.

На этот раз ждали долго. Никитин балагурил по-прежнему с ребятами. Они освоились, начали разговаривать между собой. Даже смешки послышались. А Никитин замолчал. Я видел, что он начал нервничать, посматривать то на часы, то в окно. Время шло. Спецназ теперь точно прибыл в аэропорт. И горячие головы, должно быть, убеждают взять нас силой. Вдруг убедят? Нет, не похоже. Не станет правительство рисковать сейчас, понимают: все осудят, если дети погибнут. Кресла и так качаются под ними после выборов… Скоро темнеть начнет. А в темноте больше соблазна взять нас. И «Альфа» теперь сидит в аэропорту, глаз с нас не спускают, суки! Никитин не выдержал, выскочил из автобуса и протрещал вверх из автомата. Не успел он вернуться в автобус, как одна из милицейских машин, которые пришли с нами и стояли у входа, засверкала фиолетовым фонарем и тронулась, заскользила вдоль здания.

— Вася, за ними!

Автобус заурчал и мягко покатил по бетону, постукивая колесами на трещинах. Никитин следил за милицейской машиной, которая подошла к одному из военных вертолетов, окрашенному в чередующиеся темно-зеленые и грязно-серые пятна, и остановилась. Из нее вышел мужчина в летной куртке и военной фуражке, открыл дверь вертолета, опустил лесенку и вернулся в машину. Она качнулась, объехала вертолет, отошла в сторону и остановилась. В ней, кроме двух мужчин, была та самая женщина, которая приходила на переговоры.

— Подгоняй дверью к лестнице! — приказал Никитин водителю, а нам с Сучковым бросил: — Внимательно! Вертолет может быть набит спецназом.

Мы приготовились к возможному бою. Я понимал, что против спецназа мы ничего не сможем. Вряд ли хоть один из них даже пострадает. Хорошо помнил свою стычку со спецназовцем в Белом доме, когда хотел убить Руцкого. Никитин с автоматом вскочил в салон вертолета и оглядел его, скрылся внутри. Минуты через две выглянул, махнул рукой:

— Залезай!

Он помог учительнице подняться по лестнице, потом девочкам. Погрузили сумки.

— Вася, не покидай нас! — крикнул Никитин. — Ты нам еще пригодишься! Отгони автобус в сторону и сюда. Амбал, останься с ним!

В вертолете, в этой железной бочке, было холодно. Пахло керосином. Мы уселись на жесткие сиденья вдоль стен и стали ждать, смотреть в окно на милицейскую машину, из которой вылезла женщина в голубоватом пальто. Никитин ждал ее у открытой двери. Я только теперь разглядел ее. Была она, как говорится, не первой свежести, но еще привлекательная, круглолицая, доброжелательная на вид и располагающая к доверию. Она подошла, хотела что-то сказать, но Никитин опередил ее, жестко проговорил:

— Если через двадцать минут мы не взлетим, будут первые трупы. Ответственность за это будет на вас! Взгляните на часы! — Женщина послушно посмотрела на свои часы. — Двадцать минут! Вы уж один раз надули. Я вам не верю… Повторяю: мы летим в Минеральные воды, там получаем деньги, дозаправляемся и в Махачкалу, снова дозаправка и — в Иран. Вопросы есть?

— Отпустите хотя бы девочек.

— Нет. Сначала деньги, потом девочки-мальчики! Деньги сейчас, сейчас и отпустим. И еще раз передайте, пусть спецназ не рвется в бой. Никого в живых не будет. Взгляните на взрывчатку. Клочка ни от кого не найдете… Да, в Минводах пусть приготовят ужин. Дети не обедали. Чтоб непременно был им «Марс», и пару бутылок кефира не забудьте. Среди нас язвенники. Все усекла?

— Все. Отпустите девочек…

— Как кукушка завела, ку-ку да ку-ку… Идите, и в Минводах переговоры только через вас. Других не подпустим. Повторяю: через двадцать минут чтоб были вертолетчики! Пойдет кровь, остановить будет трудно. Учтите!

Никитин прикрыл дверь, не поднимая лестницы.

— Внимательно следите со всех сторон. Наверняка, горячие головы уговаривают штурмовать.

Мы прилипли к иллюминаторам. Я следил со стороны аэропорта и видел, как милицейская черная «Волга» подошла ко входу, как из нее вылезли женщина и мужчина в меховой куртке. Оба скрылись в здании. Не было их минут десять. Вышли группой: человек шесть-семь. Четверо, в том числе та же самая женщина, уселись в машину.

— Едут, — сказал я Никитину.

Он подошел к иллюминатору и, пригнувшись, стал следить за машиной. Когда она остановилась, подошел к двери, распахнул ее и крикнул вылезшим из кабины двум пилотам в кожаных теплых куртках и шапках и женщине.

— По одному!

Первым влез в вертолет старший, худощавый, высокий, лет сорока пяти вертолетчик, влез, огляделся и сказал:

— Здравствуйте, братья-разбойники!

— Привет, ясный сокол! — откликнулся Никитин. — Оружие принес?

— У вас, говорят, своего хватает.

— Хмырь, проверь!

Я тщательно ощупал каждую складочку в его одежде. Ничего не нашел, кроме пачки сигарет «Прима», зажигалки и связки ключей.