Лагуна. Как Аристотель придумал науку

Об адаптации у пшеницы см.: Теофраст О причинах растений IV, 11.5–11.9. О новых признаках растений: О причинах растений IV, 11.7. О возвращении семени к дикому состоянию см.: О причинах растений I, 9.1–9.3; Исследование о растениях II, 2.4–2.6. О плевеле см.: О причинах растений II, 16.3, IV, 4.5–5.5; Исследование о растениях II, 4.1, VIII, 8.3 (здесь Теофраст признает, что плевел может быть просто сорняком). Об эволюции и культурном значении плевела см.: Thomas et al. 2011. О Теофрасте, принимая во внимание несколько его фрагментов, часто говорят, что он менее восприимчив к телеологии, чем Аристотель, однако нет никаких сомнений, что его биология пронизана телеологией. См.: Lennox 2001b, ch. 12.

“Ничто в биологии…”: Dobzhansky 1973. “Части тела в известном отношении существуют ради работ, для которых каждая из них предназначена по природе”: О походке животных 704b11. Ср.: О возникновении животных 788b20. Об оптимальности у Аристотеля см.: Leroi 2010. Об оптимальности в эволюционной биологии и ее формальной связи с теорией естественного отбора см.: Grafen 2007. О том, что от дарвиновских адаптаций выигрывают особи, см.: Darwin 1859, 186; Ruse 1980. О том, как отличить уровни селекции от уровней адаптации, см.: Gardener and Grafen 2009. Живые существа “участвуют в вечном и божественном”: О душе 415a25, 415a22; О возникновении животных 731b18; О возникновении и уничтожении II, 10–11. Сравните с вряд ли принадлежащим перу Аристотеля “Большой этикой” (1187a30). Когда Аристотель говорит о конечной цели жизни, он обычно имеет в виду цели души, т. е. физиологической системы, которая контролирует питание, рост и размножение, а также другие функции. (См. гл. 9 моей книги.) Я утверждаю, что признаки аристотелевских существ существуют ради форм/родов. Некоторые ученые, например Балм и Готтхельф (Balme and Gotthelf 1992, 96–97), Леннокс (Lennox 2001b, ch. 6), отрицают это и утверждают, что вечное существование родов – это лишь вторичное следствие желания особей размножаться. Однако у Аристотеля (О душе 415b2) отмечается, что есть два смысла, в которых мы можем говорить о “том, ради чего”. Первый – это “ради чего”, второй – “для пользы чего”. Он явно идентифицирует второй вариант как форму/род. Также см.: О душе 416b22. Также стоит отметить, что, говоря о конкретной адаптации, Аристотель обычно не уточняет, является ли она (например, рога) “полезной для особи” или “полезной для вида”. Ему не нужно этого делать – она полезна и для того и для другого. Однако иногда он прямо указывает, что некоторый признак полезен для вида, например когда он пишет о жизненном цикле рыб (О возникновении животных 755a30; гл. 13 моей книги). В этом отношении его телеология все-таки отличается от телеологии Дарвина, поскольку для Дарвина от адаптации выигрывают особи (а с точки зрения неодарвиниста – гены). Также см. гл. 15 моей книги. О редукционизме в аристотелевских толкованиях см.: Gotthelf 2012, ch. 3. О том, что лучше существовать, чем не существовать, см.: О возникновении животных 731b30.

Глава 15. Космос

О осях тела животных и растений см. гл. 14. Об относительной ценности полюсов см.: О походке животных 5. Сольмсен (Solmsen 1955), Леннокс (Lennox 2001a, 275) и Седли (Sedley 2007, 172) рассуждают о платоновских представлениях о ценности в биологии Аристотеля. Большая часть того, что Аристотель писал о происхождении, позиции и структуре сердца, см.: О частях животных III, 4–5 (особенно 665b20). См.: Lennox 2001a, 254–265. О симметрии печени и селезенки: О частях животных 666a25, 669b13 и далее. Телеология, связанная с понятием “благородного”, также объясняет существование диафрагмы, отделяющей нижние менее “ценные” пищеварительные органы от тех, что находятся в грудной полости, в частности от сердца. См.: О частях животных 672b17. О телеологии см.: Gotthelf 2012, ch. 2.