Лайфхакер

Людям же, понимающим, что новая доза наркотика только усугубит зависимость, нужно сделать шаг в сумеречную зону. Там располагается область пост классических отношений, но что там сказать трудно.

– Вы там бывали?

– Может да, а может, и нет, я не готов сейчас об этом говорить, – словно бы смутившись, ответил он. – Я бы так сказал горизонты той самой сумеречной зоны для шага, в которую нужны титанические усилия, каждому откроются свои. Одно могу сказать точно, там не будет места привязанности и розовым очкам. Таким образом родиться некий аналог партнёрства и отсутствие ожиданий, планов и упований, а, следовательно, обиды там будут жить на кладбище. Это мир трезвых, зрячих, осознанных людей. Они счастливы как дети и непоколебимы как колоссы. За границей их мира, мир шакалов, почуявших запах падали и бегущих ей навстречу, дабы в очередной раз напороться на стаю львов.

Человек пресыщается однообразными блюдами, какие ты в них пряности не добавляй, так какого черта он готов снова и снова готовить блюдо отношений заранее зная, чем все закончится. Очевидно, ортодоксы никогда не перетупят черту пост опьянения и пост отравления продуктами распада недавно доводящих тебя до экзальтации веществ. С точки зрения биологии это не совеем верно, но мы ведь не на биологическом семинаре.

Заранее отношения стройте по принципу партнёрства и дружбы ведь друзья редко расстаются чем пары. Можете спорить хоть до хрипоты, основные цели отношений – это секс и боязнь одиночества как бы люди себя ни обманывали.

Снова-таки возвращаясь к семьям. Семья это пережиток прошлого, который уже при смерти. Семья обусловлена былыми историческими условиями развития общества. Отсутствие должной гигиены, а также что самое главное контрацептивов, посредством религии иначе как на тогдашнего человека действовать, внушало людям, что в брак нужно вступать только с девственницей. Ну, оно и понятно, а вдруг у нее уже есть какая-то инфекция и что нужно быть верным мужем и верной женой иначе это грех еще бы ни грех, пошел налево, женщина залетела и что тогда делать, разумеется, позор и все прочее. То есть верность и так называемая элементарная ячейка общества это всего лишь аналог социальных контрацептивов. Так называемые измены в семьях, за которые особенно цепляются женщины – это всего лишь войны собственниц. Изменить душой вот это страшно, когда ты ослеплённая эгоизмом бежишь к другому, забывая о детях полагая, что им же будут лучше, раз ты промежность устроишь поудобней.

А вот измена телом скажем, мало ли биохимия сыграла злую шутку, и ты кого-то экстренно захотел или захотела, все прошло с предохранением ну и что тут такого жуткого случилось? Почему общение или обед мы не считаем изменой? Почему монополистом на измену считается промежность человека, четко никто пояснить не сможет. Фактически мы имеем дело с некогда условными, а ныне ставшими безусловными рефлексами, закрепившимися в популяции. Снова-таки меня бы осудили биологи. Это в прошлом любой половой акт потенциально мог вести к беременности сейчас же все иначе. А не оправдываю кобелей, из принципа бегающих налево или сучек, которым по кайфу ложиться под нового самца. Я говорю о том, что так называемые измены, случившееся спонтанно, – это очередные фокусы биохимии организма и ничего в них страшного нет. А в целом выходит семья, в новом мире должна изменить формат, она должна быть моногамно-динамичной и для ее создания нужны люди высокого самосознания те животные, которые вон там внизу копошатся, – указал он на асфальт вдоль дома, – они этого недостойны, они обязательно все опорочат и уничтожат. Они самую хорошую идею превратят в отходы.

Поле этих слов, он резко поднялся со стула и ожидал от меня того же, но я попросили оставить меня одного, он не возражал. Когда его неторопливые шаги по заброшенной лестнице затихли, мое сердце сковала ледяная тоска, мне хотелось завыть волком.

Глава четвертая

Шишка на шишке

После нашей последней встречи Глеб Борисович как в воду канул. Осень махнула на прощанье золотисто-черной мантией промокшей в каплях непрекращающегося дождя. За ней пришли в наши края слуги снежной королевы. Хрустящее бизе усыпало землю вокруг. Кружева снежных хлопьев посыпались аккурат первого декабря вечером, как по заказу. Мороз услужливо сковал землю, помогая удерживать снежную шубу.

Как сейчас помню, это была среда, я возвращался с работы поздно. Всегда было чем заняться после уроков – чтением книг по моему предмету, репетициями, документами, которых начальство жаждало как заблудившийся в пустыне путник воды. Я специально шел длинной дорой. Идя, я наслаждался выпивающим тепло легких морозным воздухом; скрипом снега под ботинками цвета яичного желтка, светом луны, превращающим кристаллики воды в бриллианты. Не торопясь заходить в подъезд я положил рюкзак на очищенную от снега лавочку, присел под самым фонарем горделиво возвышающемся, над дорожкой, застывшей рекой извивающейся промеж домов. По припудренной плитке, словно чешуей покрывшей тротуар гуляли змейки поземки.