Лайла

– Завтра Брук будет винить себя за то, что случилось сегодня. У них с Джоной, мягко говоря, непростые отношения, но она бы не стала тебя убивать. Просто знай об этом.

– Знаю, – солгала я, хотя на самом деле считала, что Брук пойдет на все, лишь бы Джона был с ней, и грустно добавила: – Спасибо, Руадан.

– Не благодари. Сможешь подняться?

– Да-да, идите. Дальше я сама.

– Давай я тебя провожу, – предложил он, помогая мне встать.

Нельзя, чтобы Руадан видел стекло в животе. Пока осколок внутри, кровь не идет, а значит, он не учует запаха. А вот если он заметит рану…

– Я в порядке, Руадан. Просто хочу побыть одна. Лучше идите к Брук. Вдруг Джоне нужна помощь?

Явно недовольный моим нежеланием принимать помощь, Руадан проследил, как я медленно поднялась по лестнице и захлопнула за собой дверь. Войдя в спальню, я рухнула на пол и, зажимая рану, душила в себе крик. Перелом сросся, и теперь я могла, вцепившись руками в ковер, подползти к краю кровати. Нащупав халат, брошенный поверх одеяла, я стащила его на пол, кое-как вдела руки в рукава, запахнула полы и туго завязала пояс.

Сделав глубокий вдох, собралась с силами встать и идти к ванной. Здесь вытаскивать осколок нельзя: запах крови тут же распространится по дому. Нужно незаметно выбраться в сад, но сначала прихватить побольше полотенец – меньше всего мне хотелось умереть от потери крови. Оттолкнувшись от спинки кровати, я медленно побрела к ванной комнате.

Слишком много времени уходит впустую. От Руадана я отделалась, но неугомонный Джона может явиться в любую секунду. Рядом с ним я теряю контроль над собой. Когда там, на кухне, он прижал меня к себе, я забыла, как меня зовут, кто я и зачем живу. Он пробудил во мне ощущения, о которых я не подозревала. Только вот мне ни к чему рисковать жизнью и ставить под удар наши с Гэбриелом отношения, какими бы они ни были и к чему бы ни привели.

В доме оставаться нельзя.

Перебирая варианты, я вспомнила об особняке в лесу. Там я буду одна. Сейчас самое важное – убраться подальше от Джоны и от всей этой ситуации, в которой я оказалась.

Взяв полотенца, я доковыляла до двери. Только бы меня никто не заметил! Я выглянула в коридор – пусто, Гэбриел еще не вернулся. Медленно, ступенька за ступенькой, я спустилась, стараясь, чтобы лестница не скрипнула. Внизу на секунду прислонилась к перилам, а потом направилась к кухне – так быстро, как только могла.

Дыхание перехватило: в дальнем углу Руадан со щеткой в руках нагнулся за совком. Видно, решил подмести осколки. Он резко обернулся, удивленно посмотрел в мою сторону, но не заметил меня. Я подняла руки к лицу: вот же я! Так почему же он меня не видит?

Ладно, оставим загадки на потом. Боль становится невыносимой, пора выбираться из этого проклятого дома. Дождавшись, пока Руадан отойдет в сторону, я переступила через раму с выбитым стеклом, осколки хрустнули под босыми ногами. Обернулась к Руадану: тот был в явном замешательстве – он чувствовал, что в кухне кто-то есть, но никого не видел.

Ступая по заиндевевшим каменным плитам, я добралась до маленького домика. Дверная ручка скрипнула и повернулась, и я с облегчением вздохнула. Внутри было темно, но сквозь распахнутую дверь кухни в коридор проникал лунный свет, а выложенное на полу солнце спокойно мерцало. Совершенно обессиленная, я сползла по кирпичной стене, вытянув ноги поверх мозаики. Перед мучительной операцией по вытаскиванию стекла надо передохнуть.

Я вспомнила о Гэбриеле и распахнула для него сознание. Вдруг он рядом? Но нет, его не было. Может, случилась беда? Или он намеренно закрылся от меня на время встречи с Томасом?

Я стянула халат и накинула его на ноги, чтобы было теплее. Джинсы, прикрытые блузой, сидели на бедрах, но я все равно расстегнула пуговицу и молнию и спустила их еще ниже, так, что показалось кружевное белье. Осторожно закатав изодранную блузку – еще недавно такую красивую – как можно выше, я разорвала ее, чтобы полностью оголить живот, и, борясь с тошнотой, осмотрела рану.

Осколок вошел глубоко, но именно поэтому кровь не шла. Как только я вытащу его, надо будет зажать порез и умудриться оставаться в сознании достаточно долго, чтобы он затянулся. Возможности его зашить у меня нет, поэтому придется просто сдвинуть края раны, а вместо бинта использовать полотенце.

Что ж, план готов. Я проверила: полотенца под рукой, и взялась за торчащий из живота кусок стекла. Сделаю это на счет «три». Пусть будет как с пластырем – чем быстрее, тем меньше боли. Раз, два… глубокий вдох… три! И я изо всех сил потянула стекло.

Осколок, разрезав ладонь, сверкнул в полоске света, падавшей на живот. Я, не сдержавшись, закричала. Часто и мелко дыша, я пыталась преодолеть сокрушительную боль и впилась зубами в руку. Осколок отбросила – он звякнул, упав на каменный пол. Не глядя на рану, я свела ее края и туго обмотала себя белым полотенцем.