Лаки Лючано: последний Великий Дон

Биг Грини Гринберг обосновался в Лос-Анджелесе на Юсса-стрит, 1237. Он выходил из дома только один раз в сутки, под вечер, чтобы немного прогуляться и купить продукты. Иногда он на своем маленьком «Форде» выезжал на Закатный бульвар, чтобы воспользоваться услугами какой-нибудь из бесчисленных проституток. Биг Грини не подозревал, что находится под наблюдением. «Команда» профессиональных киллеров тщательно и скрупулезно изучала его распорядок дня. Двое из них — Алли Танненбаум и Уайти Кракоу — принадлежали к «еврейской ветви» «Корпорации убийств». Двое других — Чамп Сегал и Фрэнки Карбо — были местными бандитами. Их нанял Багси Сигел, ответственный за исполнение приговоров на Западном побережье. С самого начала операции он торопил ребят, поскольку до начала суда над Лепке оставались считанные дни.

Но ремесло убийцы не терпит спешки. Только за пять дней до начала процесса Фрэнк Карбо сообщил Багси:

— Мы сделаем это сегодня.

— Я должен все видеть собственными глазами, — заявил Сигел, — я пойду с вами.

— Зачем тебе это нужно, Бен? Катхилл[42] идет за тобой по пятам. Участие в этом деле — лишняя грязь. Мы вполне справимся.

— А ты знаешь, Фрэнки, перед кем я отвечаю за успех этой операции?

Карбо не стал спорить.

— О’кей, это твое право.

— Я поеду в машине с Уайти.

Около десяти часов вечера Гринберг приехал с Закатного бульвара, сильно утомленный своей подружкой. Он не обратил внимания на «Кадиллак», за рулем которого находился Алли Танненбаум. Фрэнк Карбо и Чамп Сегал извлекли из-под плащей оружие. С противоположной стороны улицы за происходящим наблюдали Багси Сигел и Уайти Кракоу.

Гринберг достал с заднего сиденья «Форда» пакеты с продуктами, закрыл дверцу на ключ и направился к дому. Когда он проходил мимо «Кадиллака», дверцы резко распахнулись. Наперерез Гринбергу выскочили двое убийц. Он не успел ни убежать, ни закричать. Выстрелы загремели один за другим. Биг Грини Гринберг получил двенадцать пуль. Смерть наступила мгновенно. Убийцы без помех скрылись с места происшествия.

В назначенный срок Большое жюри города Канзас-Сити начало разбирательство по делу «Луис Бачелтер против штата Канзас». Лепке получил десять лет лишения свободы за торговлю наркотиками и считал, что дешево отделался. Однако генеральный прокурор Дьюи сражался с директором ФБР как лев, добиваясь выдачи Лепке властям штата Нью-Йорк. Он в сжатые сроки подготовил обвинение в индустриальном рэкете. Дьюи не мог допустить появление на своей репутации непобедимого борца за справедливость такого пятна, каким стал Лепке. Через своих знакомых журналистов прокурор как следует «отхлестал» Эдгара Гувера, высмеивая его «джентльменское соглашение» с гангстерами. Не ограничившись этим, Дьюи обратился с ходатайством в Верховный Суд и написал открытое письмо министру юстиции. Сдавленный со всех сторон, Эдгар Гувер был вынужден уступить. Лепке отправили по этапу из Ливенпорта в нью-йоркскую тюрьму Томбс. Ему инкриминировали рэкет в хлебопекарной промышленности. Процесс начался в январе 1940 года. Дьюи легко добился признания подсудимого виновным на основе неопровержимых доказательств. Присяжные влепили Луису Бачелтеру на полную катушку — тридцать лет лишения свободы. Столько же, сколько получил Чарли Лаки Луканиа. Увенчав свое чело новыми лаврами, генеральный прокурор активно включился в предвыборную гонку, сражаясь за кресло губернатора столь же яростно, как он привык сражаться с гангстерами. Однако в очень близком будущем и Лепке, и всю «Корпорацию убийств» в целом ожидали гораздо более крупные неприятности.

Все началось с письма, полученного бруклинским прокурором О’Двайером из тюрьмы Райкерз-Айленд от заключенного Гарри Рудольфа, который отбывал пять лет за кражу с витрины. Мелкий воришка и жалкий неудачник, он вдруг решился на опасный шаг — дать показания против Эйба Рильза и Багси Голдштейна. О’Двайер показал письмо своему помощнику Бартону Туркусу:

— Что ты об этом думаешь, Берт?

— Гарри Рудольф, по кличке Мок, — задумчиво произнес Туркус. — Мало вероятно, что между этим ничтожеством и гангстерами такого ранга, как Рильз и Голдштейн, могут быть какие-то связи.

— Я тоже так думаю, — согласился прокурор.

— Впрочем, — неожиданно сказал Туркус, — выслушать его все же не помешает. Возможно, в будущем мы сможем использовать его в качестве свидетеля.

Прокурор позвонил начальнику тюрьмы Райкерз-Айленд и попросил доставить заключенного Гарри Рудольфа. Бледный, узкоплечий, исхудавший от тюремной пищи, в свои двадцать шесть лет Мок выглядел как семнадцатилетний мальчик.

— Я был свидетелем убийства, — заявил он прокурору, — я готов дать показания под присягой.

— Ты в этом уверен? — спросил О’Двайер.

Он знал, что у Рудольфа не все в порядке с головой.

— Я видел все собственными глазами.

— Ты утверждаешь, что убийство совершили Рильз и Голдштейн?

— Да. Рильз, Голдштейн и Дьюки Маффетор.

— О’кей, кого они убили?

— Моего друга Рэда Халперта.