Лаки Лючано: последний Великий Дон

— Да, но… Он говорит, что прежде должен привести в порядок свои дела. Этому кровососу все мало трупов. Чарли, его надо остановить. Только ты можешь сделать это.

Лаки Лючано сел за стол и быстро набросал короткую записку.

— Надеюсь, Лепке умеет читать? — язвительно спросил он.

— По идее, да.

— Если все-таки не умеет, прочтешь ему сам. И еще, это ты должен передать на словах Тому Луччезе. Как только Лепке сядет, я разрешаю ему взять в свои руки бизнес в сфере готового платья.

Костелло понял. Это означало только одно: для преступного мира Луис Бачелтер отныне был заживо похоронен.

Душной августовской ночью черный «Паккард», за рулем которого сидел Альберт Анастасиа, остановился перед домом номер 101 на Третьей улице в Бруклине. Из подъезда стремглав выскочил человек в огромных солнцезащитных очках, одетый в зимнее пальто с высоко поднятым воротником. Внимательно осмотревшись по сторонам, он сел в машину. Анастасиа пересек Бруклинский мост и въехал в Манхэттен. На углу Пятой авеню и 28-й улицы стоял «Кадиллак» с зашторенными окнами, который при приближении «Паккарда» зажег и погасил фары. Анастасиа припарковал автомобиль рядом. На всякий случай вытащил из-под приборной доски свой «люгер» 45-го калибра.

Находившийся за рулем «Кадиллака» Уолтер Уинтшелл помахал рукой. Анастасиа последний раз взглянул на босса. Лепке, казалось, одолели сомнения. Но все было уже решено, и он не мог ничего изменить. Не колеблясь больше, он вышел из машины навстречу судьбе. Задняя дверца «Кадиллака» распахнулась. Шеф «Корпорации убийств» настороженно замер на месте. Слишком часто он видел это на улицах: автомобиль с потушенными фарами, распахивается дверь, и в следующий миг из салона гремят выстрелы. Но ничего не случилось.

— Хэлло, я — Эдгар Гувер.

— Хэлло, я — Луис Бачелтер.

— Лепке?

— Да… так когда-то называла меня моя мамаша.

Эдгар Гувер надолго замолчал. Потом задумчиво произнес:

— Твоя мамаша? Это немыслимо, чтобы у такого типа, как ты, могла быть мать.

Было 23 часа 10 минут 24 августа 1939 года. Над городом нависла удушающая предгрозовая жара.

Сенсационные репортажи Уолтера Уинтшелла появились на первых полосах всех крупных нью-йоркских газет. За один день отважный журналист «срубил» столько денег, сколько раньше зарабатывал за год. Не говоря уже о славе, которая гремела по всей Америке. Эдгар Гувер тоже был доволен своими лаврами. Именно на ниве ареста Лепке возникла старательно взращиваемая в сознании общественности легенда о «всемогущем и всезнающем» ФБР. Какую бы ересь ни проповедовал Гувер в дальнейшем: «желтая опасность», затем «красная опасность» и далее «теория ЛКН», американцы искренне верили в это.

Суд над Лепке был назначен на 27 ноября. Он находился в комфортабельной камере федеральной тюрьмы Ливенпорт, штат Канзас, далеко от Нью-Йорка, где было слишком непримиримое общественное мнение и грозный прокурор Том Дьюи. Эдгар Гувер заверил его, что «джентльменское соглашение» с преступным синдикатом остается в силе. Обвинительное заключение содержало только один пункт: торговля наркотиками. При этом Генри Анслингер на пушечный выстрел не был допущен к процессу, хотя наркобизнес считался сферой деятельности ФБН, но никак не ФБР. Однако Лепке недолго пребывал в безмятежности. Вскоре его посетил Алли Танненбаум, сопровождаемый адвокатом Джорджем Вольфом. «Убийца с грустными глазами», как называли Танненбаума «коллеги» по ремеслу, принес боссу плохие вести — письмо от некоего Гарри Гринберга, отправленное из Монреаля. Там было всего три строчки: «Ты наплевал на меня и забыл обо всем. Зато я помню кое-что, чем очень заинтересуется прокурор Дьюи. Мое молчание обойдется тебе в пять кусков».

Профессиональный убийца Гарри Гринберг по прозвищу Биг Грини пять лет верой и правдой служил Лепке. Он принимал активное участие в резне, которую босс устроил в мае 1939 года. Понимая, что знает слишком много и элементарно может оказаться в черном списке, Гринберг бежал в Канаду. Те деньги, которые у него были с собой, быстро закончились. Биг Грини не придумал ничего лучшего, как шантажировать своего шефа. Но вместо пяти тысяч долларов Лепке приказал Алли Танненбауму «наделать в этом подонке пять тысяч дырок». У Гарри Гринберга нашлись доброжелатели, предупредившие его об опасности. Алли Танненбаум приехал в Монреаль ровно сутки спустя после того, как Биг Грини удрал из города. А между тем до начала процесса оставалось полтора месяца. Лепке не мог чувствовать себя спокойно, пока Гринберг был жив. При посредничестве Высшего Совета приказ найти и убить опасного свидетеля получили главари банд всех пятидесяти штатов США. Его искали повсюду. Однако на след беглеца удалось напасть только через шесть недель.