Лаки Лючано: последний Великий Дон

17 апреля 1931 года доминирующим цветом в Малой Италии был черный. Бронзовый гроб, инкрустированный серебром, в котором покоилось тело Джо Босса, обошелся семье в двадцать тысяч долларов. Возле гроба с непокрытой головой стоял Лаки Лючано и держал в руках свисающую с крышки шелковую кисть, имеющую одновременно тройное значение. Во-первых, она символизировала душу усопшего, которая наконец станет свободна после того, как тело зароют в землю. Во-вторых, человек, державший кисть, в глазах мафии являлся официальным преемником покойного дона на ранее занимаемом им высоком посту. И, наконец, в-третьих, взявший кисть в руку тем самым возлагал на себя обет кровной мести за смерть дона. Впрочем, пункт третий был полнейшей проформой. Достаточно большое количество присутствующих мафиозо отлично знали, кто организовал это убийство. А один из глав пяти семейств — Чиро Терранова — даже принимал в нем непосредственное участие (он был тем самым незадачливым водителем, который не сумел сразу завести мотор). Те, кто не был посвящен в подробности смерти Джо Массерии, чихать хотели на то, найдут его убийц или нет. При жизни покойный дон причинил всем слишком много неприятностей. Поэтому спектакль разыграли не хуже, чем на Бродвее. Боссы и капореджиме один за другим подходили к Чарли Луканиа, обнимали его и целовали в обе щеки в знак сочувствия к его горю. Лаки скорбно кивал головой: «Ему бы еще жить да жить» — и печально вздыхал. Дон Сальваторе Маранцано собственноручно возложил к ногам покойного огромный венок из роз, увитый черной траурной лентой с надписью: «Спи спокойно, дорогой друг». Несколько капореджиме семейства Массерия во главе с Томми Луччезе подтащили к гробу нечто немыслимое — комбинированную связку цветов высотой двенадцать футов. Надпись на траурной ленте гласила: «Отцу от осиротевших детей». Плакальщицы, нанятые старым доном Пеппе Бальзамо, оглашали воздух пронзительными криками и рвали на себе одежду. Наблюдая все это чинное, истинно сицилийское благолепие, дон Джузеппе даже прослезился: «Боже мой, совсем как у нас в Муссомелли»[25].

Заупокойная месса состоялась в соборе Святого Патрика на Принс-стрит. Чтобы добиться этого, гангстерам пришлось выложить двадцать пять тысяч долларов, так как аббат не давал согласия на отпевание в церкви кровожадного убийцы, на совести которого была по крайней мере сотня смертей. Тем же способом решили проблему со священником, который отказался служить заупокойную по рабу явно сатанинскому, а не божьему. Это обошлось в семь тысяч долларов. Еще десять тысяч заплатили за разрешение похоронить Массерию в церковной земле.

Когда первые комья земли упали на крышку гроба, Лаки Лючано не удержался и шепнул стоящему рядом Фрэнку Костелло:

— Наверное, нашему Джо не сладко сейчас в аду.

— Наоборот, — ответил Костелло, — сейчас он пьет с чертями на брудершафт. Вместе со своим дружком Морелло.

Чарли чуть заметно улыбнулся:

— Вполне возможно. У них ведь там нет «сухого закона».

В мае 1931 года в Пэлхем-Бей, что в Бронксе, состоялась коронация дона Сальваторе Маранцано. Старый дон украсил помещение распятиями, картинами на религиозные темы и другими теологическими атрибутами, которые выглядели бы естественно на собрании людей, принадлежащих к любой прослойке общества, но не на сборище сливок преступного мира Америки. Около пятисот мафиозо съехались со всех уголков страны, чтобы выразить уважение новому капо ди тутти капи. Маранцано держался по-королевски: важно, надменно и самодовольно. Он побеспокоился даже о такой мелочи, как стул, более высокий, чем у всех остальных. С бокалом шампанского в руке король мафии встал и произнес торжественную речь:

— Я, Сальваторе Маранцано, капо ди тутти капи, объявляю вечный мир. Никогда больше мы не станем решать споры при помощи оружия. Мы поделим эту страну по справедливости и будем жить так, как завещали нам наши предки. Время кровавых войн прошло. Друзья мои, я буду вашим Цезарем, неустанно заботящимся об укреплении и возвеличении нашей империи. А теперь хочу представить вам новых глав пяти семейств Общества Чести в Нью-Йорке. Сальваторе Луканиа — семья Массерия. И его консильере Вито Дженовезе. Гаэтано Гальяно — семья Саетта. И его консильере Антонио Луччезе. Джованнино Профачи — семья Айяле. И его консильере Джованнино Маглиокко. Винченцо Мангано — семья Бальзамо. И его консильере Филипп Мангано. А моим преемником я объявляю Джино Бонанно и его консильере Кармине Таланте. Как отец, я отпускаю вам все прежние грехи. Да будет так. Аминь.