Лакомый кусочек

Мы доехали на автобусе до станции подземки, где я купила себе пакетик арахиса, потому что уже проголодалась. Я предложила орешков Эйнсли, но она отказалась, и я сгрызла все по дороге в центр.

Мы сошли на предпоследней станции и вместе прошли пешком квартал: здания наших офисов располагаются в одном районе.

– Кстати, – заметила Эйнсли перед тем, как я свернула на свою улицу, – у тебя есть три доллара? У нас кончился виски.

Я пошарила в сумке и передала ей три доллара, не без ощущения несправедливости: мы делили пополам расходы на бутылки, но никак не их содержимое. Когда мне было десять лет, я написала сочинение о трезвости на конкурс воскресной школы Объединенной церкви и проиллюстрировала его фотографиями автокатастроф, диаграммами с данными о болезнях печени и графиками, демонстрирующими воздействие алкоголя на кровеносную систему; наверное, именно после этого у меня выработалась привычка после второй рюмки представлять себе нарисованный цветными карандашами стаканчик с противным на вкус теплым вином для причастия. Это ставит меня в невыгодное положение в отношениях с Питером: он любит, когда я стараюсь от него не отставать.

Я торопливо шагала к своему офисному зданию, как вдруг поймала себя на мысли, что завидую Эйнсли с ее работой. Хотя моя была куда интереснее и лучше оплачивалась – ее работа была временной, она имела представление о том, чем ей хочется заниматься дальше. Она работала в светлом новом здании с кондиционером, а я – в мрачной кирпичной коробке с крохотными окошками. Кроме того, у нее была необычная должность. Знакомясь с новыми людьми, она всегда их удивляла, когда начинала им рассказывать, что тестирует неисправные электрические зубные щетки, и под конец всегда говорила: «Ну а чем еще в наше время заниматься девушке с высшим гуманитарным образованием?» А я все еще ищу свою профессию. И еще я думала, что обладаю большей квалификацией, чтобы справляться с обязанностями Эйнсли. Судя по тому, как выглядит ее спальня, у меня куда больше данных для работы с механическими приспособлениями, чем у Эйнсли.

Я добралась до офиса, опоздав аж на сорок пять минут. Никто не сказал мне ни слова, но все взяли на заметку.

2

В офисе стояла невыносимо влажная духота. Я проплыла мимо столов сотрудниц в свой угол и едва уселась за пишущую машинку, как сразу почувствовала, что голые ноги приклеились к черному кожзаму кресла. Система охлаждения опять сломалась, но поскольку она представляет собой простой вентилятор, который вращается в центре потолка и гоняет воздух, как суп ложкой, нет никакой разницы, работает он или нет. Впрочем, на теток в нашем офисе вид замерших лопастей вентилятора производил удручающее впечатление: создавалось впечатление, что в этом офисе никто ничего не делает, и неподвижность вентилятора лишь усугубляла общее дремотное состояние. Сотрудницы сидели за столами, надувшись, точно сонные жабы: моргая и беззвучно то раскрывая, то закрывая рты. Пятница в офисе – день тяжелый.

Я принялась лениво тыкать пальцами по влажным клавишам машинки, когда миссис Уизерс, диетолог, вошла в офис через заднюю дверь, замерла и оглядела помещение. На голове у нее была ее обычная прическа под Бетти Грейбл[2], на ногах – ее обычные туфельки с открытым носом, и даже в платье без рукавов создавалось впечатление, что форму ее плеч держат пухлые подплечники.

– А, Мэриен, – заметила она, – ты как раз вовремя. Мне нужна еще одна контрольная дегустация для нашего исследования консервированного рисового пудинга, но никто из девочек, кажется, сегодня не голоден.

Она развернулась и поспешно направилась на кухню. Есть в диетологах нечто неувядаемое. Я отклеилась от кресла, чувствуя себя как доброволец, выступивший на шаг из ряда, но напомнила себе, что мне не помешает второй завтрак.

В крошечной чистенькой кухоньке миссис Уизерс объяснила мне возникшую проблему, одновременно разложив по трем стеклянным плошкам одинаковые порции консервированного рисового пудинга.

– Ты же работаешь с опросниками, Мэриен, и наверняка сможешь нам помочь. Мы все никак не можем решить, стоит ли давать фокус-группе пробовать три вкуса сразу или предлагать каждый по отдельности в три захода. Или, может быть, надо предлагать дегустировать вкусы парами – скажем, ванильный с апельсиновым или ванильный с карамельным? Разумеется, нам важно получить по возможности непредвзятую оценку, поэтому многое зависит от того, какие сопутствующие впечатления получает дегустирующий – я имею в виду впечатления, связанные с цветом овощей, к примеру, или с цветом скатерти.

Я продегустировала ванильный пудинг.

– А как бы ты оценила цвет? – озабоченно спросила она, держа карандаш наготове. – Натуральный, слегка искусственный или явно ненатуральный?

– А вы не думали добавить сюда изюм? – поинтересовалась я, переходя к пудингу с карамельным вкусом. Мне не хотелось ее разочаровывать.

– Изюм – рискованно, – ответила она. – Многие его не любят.

Я поставила карамельный пудинг и взяла апельсиновый.

– Вы собираетесь подавать его разогретым? Или со сливками?