Ламберт Херсфельдский. Анналы

В установленный день король⁹⁸⁶ прибыл в Вормс; епископы и аббаты также прибыли туда в большом количестве. Весьма своевременно для завершения столь важных дел явился один из римских кардиналов, а именно Гуго, по прозвищу Бланк⁹⁸⁷, которого незадолго до этого папа лишил сана за его глупость и дурные нравы⁹⁸⁸. Он привез с собой подобную актерским выдумкам трагедию о жизни и привычках папы, а именно, откуда он родом, какую жизнь вел еще с юности, каким превратным путем занял апостольский престол, какие постыдные деяния, невероятные даже при упоминании, совершил до получения епископата, а какие после. Те с величайшей радостью приняли его свидетельство, словно данное им свыше, и, с готовностью следуя ему, вынесли приговор, согласно которому он не может быть папой и не имеет, да и не имел положенной римскому престолу власти вязать и разрешать, ибо запятнал свою жизнь столькими позорными деяниями и преступлениями.

Хотя все остальные без колебаний подписались под этим осуждением, Адальберон, епископ Вюрцбурга, и Герман, епископ Меца, какое-то время сопротивлялись, говоря, что весьма недостойно и противоречит каноническим установлениям, чтобы какой-либо епископ был осужден заочно, без генерального собора, без законных и соответствующих свидетелей и обвинителей, без доказательства преступлений, в которых его обвиняют, тем более римский понтифик, против которого ничего не значат обвинения ни епископа, ни архиепископа. Но Вильгельм, епископ Утрехта, который упорно защищал дело короля, жестко пригрозил, что или они вместе с остальными подпишутся под осуждением папы, или будет считаться, что они отреклись от короля, которому под присягой обещали свою верность. Он в это время пользовался у короля немалой любовью и расположением, и король поручил ему после себя решение всех частных и общественных дел, которые требовалось решить. Это был муж весьма сведущий в светских науках, но преисполненный такой гордыни, что с трудом выносил самого себя. Итак, от имени всех собравшихся епископов и аббатов в Рим было отправлено полное оскорблений письмо, в котором требовалось, чтобы римский понтифик отказался от своей должности, которую захватил вопреки церковным законам, и знал, что всё, что он сделает, прикажет и решит после этого дня, не будет иметь никакой силы.

Послы⁹⁸⁹, как им и было приказано, с величайшим рвением поспешили в путь и вступили в Рим как раз накануне открытия объявленного собора. Тогда они изложили данное им поручение в словах не менее оскорбительных, чем те, что были указаны в письме. Папа, ничуть не встревоженный резкостью послания, на следующий день⁹⁹⁰, когда духовенство и народ в большом количестве съехались на собор, велел зачитать перед ними это письмо и, поскольку все собравшиеся епископы постановили это сделать, отлучил короля от церкви⁹⁹¹, а вместе с ним также Зигфрида, архиепископа Майнцского, Вильгельма, епископа Утрехтского, и Роберта, епископа Бамбергского⁹⁹². Прочим, которые приняли участие в этом заговоре, он назначил срок⁹⁹³, в течение которого они должны были прийти в Рим и оправдаться в этой новой и необычной дерзости против апостольского престола; если они этого не сделают, то разделят точно такой же приговор об отлучении, что и все. Кроме того, он еще накануне отлучил от церкви Отто, епископа Регенсбурга, Отто⁹⁹⁴, епископа Констанца, Бурхарда, епископа Лозанны, графа Эберхарда, Удальрика⁹⁹⁵ и некоторых других, чьими советами король главным образом пользовался.

Когда Гоцело, герцог Лотарингии, находился на границе Лотарингии и Фландрии, в городе под названием Антверпен⁹⁹⁶, его убили, как полагают, в результате происков Роберта, графа Фландрии. Ибо как-то ночью, когда все спали, он отлучился по естественной нужде, а находившийся за пределами дома лазутчик поразил его в тайное место и, оставив меч в ране, поспешно бежал. Затем, едва прожив после ранения семь дней, он 27 февраля⁹⁹⁷ ушел из жизни и был погребен в Вердене возле отца⁹⁹⁸. Он был немалой поддержкой и опорой Тевтонского королевства, поскольку хоть и имел весьма неприглядную внешность из-за малого роста и горба, как уже неоднократно говорилось, но далеко превосходил остальных князей славой богатств и количеством храбрейших рыцарей, а также зрелой мудростью, наконец, умеренностью всей своей жизни.