Ламберт Херсфельдский. Анналы

По окончании собрания в Вормсе король поспешно вернулся в Гослар и там со всей беспощадностью дал выход своему гневу, которым уже долгое время втайне пылал против саксов. Князей Саксонии, которые ему сдались, он сослал в отдаленные части королевства, своим сторонникам разрешил по их произволу разграбить имущество этих [князей], а тех, которые еще не сдались, ежедневно принуждал к сдаче самыми суровыми указами и угрожал, что будет тревожить их огнем и мечом и прогонит далеко за пределы родной земли, если они не сдадутся как можно скорее. Тогда же все крепости, которые он приказал разрушить в предыдущем году⁹⁹⁹, он восстановил с величайшим усердием и за счет величайшего труда и горестей местных жителей. Он выстроил также новые [крепости] в Саксонии на всех горах и холмах, которые казались хотя бы немного подходящими для обуздания насилия; а в тех, которые после сдачи саксов перешли в его власть, он разместил гарнизоны. И умножилось зло, несчастья и разорение¹⁰⁰⁰ по всей Саксонии и Тюрингии более всего того, что было на памяти предков.

Собираясь покинуть Гослар, король 6 марта передал Кельнское епископство Хильдольфу, как упорно собирался сделать с самого начала. Пришли, правда, всего три клирика и очень немногие из рыцарей. Прочих возмущение удержало от того, чтобы являться для дачи своего согласия. Тех же, которые пришли, король презрительно и, как обычно говорят, без всякого внимания спросил по поводу их выбора, и они подверглись бы насмешкам и издевательствам, если бы тут же не дали своего согласия. Чтобы из-за отсрочки в посвящении против него не поднялось какое-нибудь возмущение в результате народного недовольства, он тут же отправился в Кельн и велел посвятить его Вильгельму, епископу Утрехта, племяннику которого он обещал епископство Падерборнское, чтобы из-за него не произошло какой-нибудь задержки в посвящении.

Пасху¹⁰⁰¹ король праздновал в Утрехте, и там передал своему сыну Конраду герцогство Лотарингию, а марку под названием Антверпен — Готфриду¹⁰⁰², племяннику герцога Гоцело и сыну графа Евстафия, деятельному и весьма сведущему в военном деле юноше.

В это время Рудольф, герцог Швабии, Вельф, герцог Баварии, Бертольд, герцог Каринтии, Адальберон, епископ Вюрцбурга, Герман, епископ Меца, и очень многие другие князья, собравшись все вместе¹⁰⁰³, держали совет, что следует предпринять против таких страшных бедствий, которые потрясли государство. Король после Саксонской войны остался таким же, как и прежде, ничуть не изменившись ни в легкомыслии, ни в жестокости, ни в привязанности и расположении к дурным людям. Столь славную победу над саксами он использовал только для того, чтобы получить право и власть над кровью их всех и с полной безнаказанностью свирепствовать ради уничтожения всех вольностей и ради совершения любого постыдного деяния, какое только придет ему на ум; у них не осталось более ни надежды, ни защиты в случае, если они случайно, как то свойственно людям, оскорбят его, когда он вопреки клятве и слову князей совершил столько отвратительного и столько жестокого против сдавшихся. Это обстоятельство сильно обеспокоило не только их, но и всех князей королевства и главным образом тех, по совету которых князья Саксонии оказались в опасности. Итак, был составлен внушительный заговор, который всё более креп изо дня в день; причем дерзость и отвагу им особенно придавало то обстоятельство, что ежедневно прибывавшие из Италии гонцы неоднократно заявляли, что король отлучен римским понтификом от церкви. Воодушевленные этим епископ Меца и очень многие другие без ведома короля освободили и отпустили на родину некоторых из саксонских князей, которых они получили от короля для содержания их под стражей¹⁰⁰⁴.