Лампа для джинна

К вечеру Лёля с Митей так и не вернулись, на телефон подруга не отвечала, и Вовка решила, что ждать больше нельзя. Она оставила записку на кухонном столе: «Уехали с Ильей на комбинат, ждите нас здесь» и положила себе в рюкзак мамину цепочку и папин кошелек. Дверь оставила незапертой.

– Воровать все равно нечего, – объяснила она Илье.

Разве что бабушкины украшения, но кто сейчас носит такие камни, да и стоят ли они каких-то денег?

Как ни странно, до комбината общественный транспорт ни шел. Все автобусы, которые тормозили у ближайшей остановки, за пределы города не выезжали.

– И как люди до работы добираются? – не понимала Вовка.

– Может, у них служебная развозка? – предположил Илья.

– Видимо, – согласилась Вовка.

Они поймали машину, но водитель только посмеялся.

– Куда-куда? Делать вам, что ли, нечего?

И газанул, даже не подняв стекло.

Следующий пожевал зубочистку, рассмотрел как следует Илью с Вовкой и прищурился:

– Вы из этих, что ли? Как их… блогеров? Ночевать, что ли, едете? Смотрел я такие видосики, н-да…

Оглядел их еще раз, как будто на призовых собачек перед оценкой, и кивнул.

– А давайте. Капуста-то есть? Забесплатно не повезу. Далеко.

Водитель оказался не из лихачей, и за отметку «50» стрелка на спидометре не уходила. Километровые столбики проползали мимо, как будто в замедленной съемке.

За городом начался уже знакомый еловый лес, но при свете дня он смотрелся куда дружелюбнее. «Если бы не комбинат, осенью в такой бы только и ходить за грибами», – подумалось вдруг Вовке.

Съехали с трассы на узкую, бело-голубую асфальтовую дорогу, запорошенную сухими еловыми иглами. Встречных машин они так и не увидели. Долго петляли по тихоходному шоссе, а потом между стволов мелькнули желтые ворота, и водитель притормозил.

– Усе, дальше не поеду. Сами дотопаете.

Вовка покосилась на домик контрольно-пропускного пункта с занавешенным окном, на распахнутые створки и на поднятый шлагбаум, почему-то очень ржавый.

– А назад бы нам как?.. – заикнулся Илья.

– До трассы дойдете, там кого-нибудь и поймаете. Здесь километра три, молодые, не обломаетесь.

– Ага. Спасибо, – рассеянно кивнула Вовка, наблюдая за тем, как Илья отсчитывает водителю купюры.

Сколько же она должна Илье? Ведь все это путешествие – из-за нее и для нее. Илья тут ни при чем, и Вовка обязана ему все выплатить. До копейки. Это, конечно, после того, как она вернет долг Марьяне Леопольдовне. Но это когда будет…

– Что-то странно тут, – обронил Илья, когда машина дала задний ход, чтобы развернуться.

Они встали перед раскрытыми воротами и, когда стих гул автомобильного мотора, прислушались. Вовка совсем не так представляла себе подъезд к металлургическому комбинату. Она думала, что здесь будет полно машин, людей, что-то будет грохотать, а воздух окажется таким плотным от выхлопов из гигантских труб, что дышать станет еще труднее, чем в городе.

Но они как будто вышли на послеобеденную прогулку по лесу. В молчании колыхались еловые ветви, шуршали под ногами иголки, вскрикнув, порхнула в вышину птица. И только впереди, далеко за шлагбаумом, в конце бело-голубой шоссейной дороги, виднелся просвет и темные коробки кирпичных построек.

– Ну что, пошли? – предложил Илья.

Вовка кивнула.

Они миновали контрольно-пропускной пункт, и Вовка заглянула в окно. Сквозь щель между неплотными занавесочками виднелась комнатка с пустым столом. Ни телефонов, ни бумаг, только пустая столешница. На двери висел замок.

– Наверное, проезд свободный, – пожал плечами Илья.

Взявшись за руки, они зашагали по асфальту. Иголки похрустывали под их подошвами, и Вовке некстати подумалось, что такой же звук, наверное, выходил бы, если бы они ступали по косточкам мелких животных. Да и выглядели эти иглы совсем как…

– Слушай, а дыма-то нет, – заметил Илья.

Они подходили ближе. Меж елей мелькнули верхушки труб.

– И тихо, – добавил он.

Они шагали быстрее, а потом и вовсе перешли на бег. Лесная дорога закончилась, и они выбрались на огромную прогалину, занятую бесчисленными кубиками цехов и пристроек, которые вместе составляли конструкцию, похожую на трилобита: такую же плоскую, приземистую, с куполом-хребтом. Из всего этого циклопического красно-бурого нагромождения к небу взмывали громадины притихших труб, которые торчали, словно понатыканные в торт зубочистки: то тут, то там, одна прямая, другая кривая – вот-вот рухнет. Дорожка, ведущая от парковки, заросла травой.

– А чего это… – проговорил Илья.

Вовка предпочитала помалкивать. Она уже поняла: комбинат заброшен. Никто на него не ездил, поэтому и дорога сюда вела такая нечищеная, и колей на асфальте видно не было. Но отчего же тогда в городе смог? Вовка запрокинула голову и всмотрелась в верхушки труб: одна потрескалась, другая наполовину обвалилась, уткнув в серо-синее небо кусок ломаного ногтя. Дышалось свободно. Пахло еловой хвоей, травой и чистым лесом. В ветвях позади перекликались птицы.

Она уже хотела поделиться с Ильей этим наблюдением, как где-то в глубинах покинутого комбината что-то утробно грохнуло.

– Ну и дела, – сказал Илья. – Исследовать-то пойдем? Или струсила?