Лампёшка

— Что, трудно? — хихикают они. — О да, чтение — оно не для всех, ему надо учиться годами. Полюбуйтесь: эта девчонка, поломойка эта, думала, что сейчас всё возьмёт и выучит. Ишь, вообразила! Тот, кто гривенником родился, им и…

Лампёшка поднимается на ноги.

— Куда ты? — восклицает Эдвард. — Мы пока что не закончили!

— Вниз. Помогу Марте на кухне или ещё что. Помою что-нибудь.

— Ты же собиралась учиться читать?

— Не надо, забудем об этом. — Она уже у двери. — У меня всё равно мозгов не хватит.

Эдвард бросает перо:

— Ах, вот как! Размазня! Слюнтяйка! Неудивительно, что тебя из школы выгнали.

— Вовсе меня не выгнали.

— Неужели? Почему же ты тогда бросила?

Лампёшка не оборачивается, но и не уходит.

— Потому… потому, что мне пришлось заботиться о маме.

— А… А дальше?

— А дальше она умерла.

— Но потом-то ты могла…

— А потом мне пришлось помогать папе. А потом… потом случилось кое-что, и меня взяли в этот дом. И теперь мне приходится заботиться о тебе.

Эдвард выпрямляет спину.

— Не нужно обо мне заботиться! Мне никто не…

— Ах, вот как? — Лампёшка оборачивается. — Никто не нужен? Ты теперь сам всё будешь делать? Приносить еду, таскать воду, залезать в ванну, вылезать из ванной, считать до ста чёрт знает скольки?

— Ста тридцати пяти.

— Да знаю, выучила уже! Думаешь, мне всё это по душе? Когда меня кусает и обзывает такой… такой вот гад ползучий!

Наверняка говорить ему подобные вещи запрещено, но ей уже всё равно.

— А ты думаешь, ты думаешь… — запинается мальчик. Он едва не плюётся от злости. — А ты думаешь, мне по душе, что всё это делаешь ты? Такая вот безмозглая деревенщина? Которая ничего не знает, даже читать не умеет?

— Ну так… — кричит Лампёшка, — научи же меня!

— Так я и пытаюсь!

— Но я, конечно, умом не вышла!

— Может, и так, — говорит Эдвард, сверля её своими смоляными глазами. — А может, и нет.

Она стоит на пороге — он окидывает её взглядом. Её драное платье и растрёпанные волосы, уже почти незаметный синяк на щеке, перевязь на запястье. Эдвард поворачивается к креслу, к своему заваленному книгами письменному столику.

Вот в этом кресле сидел Йозеф. Вот эту книгу — «Три мушкётера» — учитель читал ему вслух, хоть он и сам знает её почти наизусть, но в том-то и заключалась вся прелесть. Вон тот атлас они листали вместе, перерисовывали карты и прочерчивали на них путешествия его отца, аккуратно отмечая маршруты пунктиром, а порты — крестиками. Там лежит «Справочник птиц», а тут — «Энциклопедия флоры», между страниц — высушенные цветы, которые приносил ему старик. Каждый цветок — на странице с его изображением. Им ещё многое предстояло собрать. Но теперь уж не получится.

Эдвард берёт лист бумаги и чертит на нём три линии. Две прямые, третья — поперёк.

— Начнём сначала. На этот раз с чего-нибудь попроще. — Он показывает на лист. — Смотри… дитя. Это буква «н».

— Меня Эмилией зовут, — бросает в ответ Лампёшка. — А ты, вообще-то, и сам дитя.

— Хорошо. Эмилия.

— Но можешь звать меня Лампёшкой, так меня дома…

— Смотри же!

Лампёшка смотрит.

— О!

— Нет, «н», — поправляет Эдвард. — Буква «О» — вот. — Он берёт второй лист, выводит на нём кружок и округляет губы: — «О».

— «О», — повторяет Лампёшка.

— Молодец. — Он берёт третий листок. Из-под пера выходит полукруг. — «С». С-с-с. Видишь? С этого и начнём, с самого начала.

Эдвард кладёт три листочка на бюро, прямо на Александра Дюма. Он им всё равно пока не понадобится.

Буква «н» — буква «о» — буква «с».

Лампёшка пожимает плечами. Ну, а теперь-то что? Она всё ещё топчется на пороге.

— И что же получается? — спрашивает Эдвард.

— Почём я знаю? — огрызается Лампёшка. — Буквы.

— Н-О-С, — медленно произносит Эдвард. — Что получается?

— Понятия не имею.

— Посмотри внимательно.

— Я же тупица.

— Сомневаюсь. Что получается? Н-О-С. Что я написал?

— Откуда мне знать?

— Что получается?

— НЕ ЗНАЮ! — вопит Лампёшка. — «Нос», что ли?

— Да, — отвечает он. — «Нос».

— Правда? — Она делает пару шагов в направлении столика и присматривается. Н-О-С. В голове у неё словно вспыхивает свет. Она поняла! Она прочла слово!

Лампёшка изумлённо затихает. Нос. Курнос. Поднос. Водонос… Все носы на свете, их столько разных, и она может прочесть любой. Н-О-С. Легче лёгкого!

— А теперь продолжим, — c важным видом говорит Эдвард. — Возьмём и поменяем буквы местами. Поставим «с» в начало, а «н» в конец. Что получилось?

Лампёшка хмурит брови. Нос исчез, прекрасный, понятный нос. Этот гадёныш превратил его во что-то другое, а во что — она по своей дурости не понимает. Всё запутал! Как же теперь быть? Начать заново? Первой теперь стоит буква «с»: с-с-сдавайся, всё равно не выйдет. А последней «н»: н-н-нет, и не надейся…

И внезапно её озаряет. Это как во сне!

— Сон, — произносит она.

— Сон, — кивает Эдвард. Похоже, он рад не меньше её.

И вдруг оказывается, что мир состоит из букв — из букв, которые она может прочесть. Повсюду она натыкается на «о», на «н», на «с».