Лана из Змейгорода

— Просто не хочу, чтобы ты видела мою смерть, — печально проговорил Яромир. — Может быть, я смогу отыскать иное средство, чтобы уничтожить иглу и Хозяина Нави одолеть. Говорят, громовая стрела способна подточить его могущество, а я их много в походе собрал.

— Постарайся вернуться живым, — всхлипнула Лана. — Обещаю, я тебя дождусь. В Змейгороде мне точно уже делать нечего, а этому месту нужна Хранительница. Я чувствую зов леса и реки и буду их беречь.

Нынешнее решение тоже пришло спонтанно и само, словно от звена к звену бесконечной цепи или переплетения нитей ее вела по вехам судьба. Яромир на прощание ее обнял. Потом вышел на площадку, обратился и вскоре похожий на солнечный луч золотой силуэт истаял в облаках.

Глава 34. Хранительница

Так Лана стала Хранительницей, и первыми, даже раньше отца, в Вольном Устюге ее отыскали Хозяйка Медных гор, чьи владения располагались неподалеку, и ее брат Полоз. Помогли устроиться на новом месте, привезли все необходимое. Впрочем, сундуки с приданым потом батюшка перевез.

— Я бы пригласила тебя к себе в каменный терем и назвала дочерью. Но вижу, ты обрела свое предназначение, и духи угодий признали тебя, — поприветствовав Лану, радушно молвила Хозяйка, ненавязчиво, но с интересом разглядывая ее. — Берегла я это место для Даждьросы, но у нее другая судьба.

— Спасибо на добром слове, — поблагодарила за щедрость Лана. — Но под камнем воде живой тесно. А от заботы и добрых советов не откажусь.

Дядька Полоз, раздобыв веник, перенес из избы Яромира совсем осиротевшего и приунывшего домового, Тот сразу признал постройку хозяина и принялся со всем усердием помогать Лане, заведя дружбу с лесными духами, которые радовались, что у заповедного места появилась своя Хранительница.

Лана же хоть и нечасто, но наведывалась в богато изукрашенный каменный терем, к которому примыкал сад из малахитовых цветов. Но лишь для того, чтобы заглянуть в вещее зеркало. Сколько бы матушка ни говорила в запале плохого про Хозяйку, а именно ее участие, как и помощь ее внимательного брата, помогли Лане не забыть себя и не разлиться от кручины рекой, как это произошло с Дивной.

— Тебе еще рано слезы лить! — убеждала ее Хозяйка, показывая в своем каменном зеркале Яромира. Вернее, теперь точно Яромора. — Жив он, телесно здоров, а вот куда его заведет душевный разлад, боюсь, не ведают даже Пряхи. Его судьба не выпрядена до конца, и нить свивается с другими совсем уж запутанными зигзагами.

Лана тоже заглядывала в непривычно твердую гладь отшлифованного камня и видела ладу милого, ведущего клин драконов Ледяных островов. Хотя за проступок, стоивший целого войска, ящера и наказали десятилетним заточением в глубинах Нави, потом Кощей выпустил его на белый свет и даже дал под начало крылатых тварей: умертвий и таких же отступников. Он ценил умение Яромора принимать неожиданные и верные решения в бою, появляясь в нужном месте в нужное время.

Едва ли не в одиночку подчинив Хрустальное королевство, несостоявшийся воевода Змейгорода с упоением разорял приграничные крепости владений ящеров в Гледине, Тешилове и Мстиславове.

— Это моя вина, — переживала Лана. — Мне не следовало его отпускать.

— Даже не думай, — проводила по поверхности зеркала рукой в малахитовых обручьях рыжеволосая, как ее дочь и такая же статная и уверенная Хозяйка. — Огонь вода никогда не удержит. Может только затушить. Но ты, вижу, все еще не хочешь его гибели.

— Верю, что в нем все еще осталось что-то хорошее.

Хозяйка откинула за спину косу, которую, как и украшенный малахитами венец, носила с каменным достоинством, способным заткнуть не один злой язык. Неуловимым движением сменила наряд с зеленого на пурпурный, приодев заодно совсем запустившую себя Лану. Потом продолжала:

— Твой милый перехитрил сам себя, когда решил, что сумеет, поступив на службу Кощею, добраться до его иглы.

— Он уже понес наказание, — всхлипнула Лана, вспоминая заключение милого в Нави.

Даже страшные муки, которые пережил в свое время Велибор-Велимор, могли в сравнении с этим показаться забавой.

— И, похоже, только озлобился и на ящеров, и на Кощея, — вздохнула Хозяйка. — Я даже не уверена, что он все еще помнит тебя.

Но Лана видела побледневшие губы милого, шептавшие ее имя, и переживала, что не осталось никаких залогов их любви. Если бы она растила сейчас ребенка, она могла бы думать, что их встреча имела какой-то смысл. Но, с другой стороны, Яромир был прав. Не стоило сразу обрекать ни в чем не повинное дитя на жуткую магию смерти и службу Кощею.

Мысли о несчастном возлюбленном не давали покоя, особенно зимой, когда все заботы оставались позади и приходилось тоскливо сидеть у очага, сучить в одиночестве пряжу и вспоминать тот единственный год и продлившийся то ли полгода, то ли вообще целый век один день, когда она чувствовала себя живой. Иногда эти воспоминания утешали, чаще же внушали такую тоску, что хотелось лечь и забыться, проспав, как лешие и речные духи, до весны. Тем более что Вольный Устюг с его необычным течением времени ей позволял сжимать зимы в один день.