Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

Чувствительная Бонна тихо заплакала. У остальных глаза тоже были на мокром месте. Только Крикс остался равнодушен к рождественской истории – он решил снова попытать счастья и передвинулся поближе к предмету страсти.

Будто заново увидев свих гостей, Эдвард начал удивленно озираться.

У Никиты оставались еще невыясненные вопросы, с которыми ему следовало поспешить – он кожей чувствовал, что в темноте вокруг них что-то назревает.

– Ты познакомился со своей американской семьей? – спросил он, стараясь вновь привлечь к себе внимание старика. – Как они тебя приняли?

Вначале Дед воскликнул с обычным воодушевлением:

– Да! Вскоре я поехал в Америку. Мне были очень рады! Они очень хорошие люди! Оказалось, что у меня есть сводные брат и сестра по отцу и целая куча кузенов. Большая семья!

– Ты часто к ним ездишь? – Никита искренне обрадовался за старика. – Может, тебе вообще стоит перебраться в Штаты, поближе к новым родственникам? Будет не так одиноко.

Лицо Деда враз поскучнело. Он устало прикрыл глаза.

– Я был там всего один раз, Никита. И вряд ли поеду снова. Брат и сестра действительно хорошо меня приняли и приглашали приезжать еще. Но я видел, что вся семья в напряжении. Они боялись, что я предъявлю права на наследство отца. Он был очень крупным фермером, состоятельным человеком – там и правда было что делить. Я объяснял им, что заработал достаточно денег, чтобы жить безбедно до самой смерти. А большего мне не надо. Но они все равно волновались. Поэтому я…

Последние слова Эдварда перекрыл внезапный шум, в котором смешались скрежет, глухие удары и пронзительный свист. Потолок над их головами куда-то исчез. Поднялся ветер, искры из камина разлетелись во все стороны и стали неотличимы от звезд.

Никита, Эдвард и все их гости в ужасе сбились в кучу. Генриетта плакала, женщины в панике хватали друг друга за руки. А во мраке высоко над ними выписывал большие круги черный силуэт с заостренными крыльями, длинным клювом и гребнем на голове.

– Я хочу сказать тебе кое-что, Эдвард, – прокричал Никита, еще не зная, что именно он сейчас произнесет. – Очень просто объяснять свои поступки и неудачи тяжелым детством и несчастной судьбой. В действительности взрослый человек может и должен переосмысливать свой опыт и стараться не повторять ошибки родителей. И не наносить своим детям те же травмы, которые получил когда-то в собственной семье.

Речь, которая звучала из уст Никиты, поразила, в первую очередь, его самого. Он не чувствовал себя реальным автором своих слов, хотя был с ними полностью согласен. Как будто ненароком выучил чужой текст или как будто опять кто-то другой говорил за него.

Эдвард задрожал всем телом:

– Что ты имеешь в виду?

– По чужой воле ты был лишен отца и так и не успел встретиться с ним. Возможно, вы стали бы друзьями, а может, и нет. К сожалению, этого уже никто никогда не узнает. Ты страдал от этого всю жизнь и тем не менее обрек свою дочь на такую же участь. И это была только твоя вина – что бы ни случилось между тобой и ее матерью, ты был обязан договориться с женщиной, которая тебя когда-то любила. Но ты даже не попытался.

По лицу старика потекли слезы.

– Зачем ты говоришь мне это?! Если бы ты знал, сколько тысяч раз я сожалел о том, что все так вышло! Но после всех этих лет, после всего, что произошло, как я могу рассчитывать на прощение Николь?! Как я посмотрю в глаза своей дочери?! Я даже не знаю, как ее зовут!

– Ее зовут Изабель, и она очень похожа на свою мать. Настоящая красавица, – доверительно поделился Никита. Своевольный оратор внутри него уверенно распоряжался чужими секретами. – В отличие от тебя, у нее пока остается возможность познакомиться со своим отцом, потому что он еще жив – ты жив, Эдвард! Предоставь ей право решать, принять ли тебя в свою жизнь или отвергнуть. Скажи ей о том, как сильно сожалеешь, попроси дать шанс узнать ее. Только не рассчитывай получить индульгенцию и внезапно обрести новую семью – этого может и не случиться. Смысл покаяния не в том, чтобы сбросить свой груз на других. Ты должен выстрадать раскаяние, сделать все возможное, чтобы отогреть сердца тех, кого ты обидел, а потом стойко принять последствия, какими бы они ни были.

Носатый силуэт в вышине издал душераздирающий вопль, потом еще один и начал снижаться прямо на них, выставив перед собой громадные когтистые лапы.

– Карлуша, пошел вон, мерзкая тварь! – заорал Никита.

Крикс выбросил вверх руку с зажатым в ней кинжалом, Жан решительно взмахнул наполовину обгоревшим поленом, а Дед схватился за кочергу и совок для углей.

– Прости меня, Олечка! И ты, Алекс, тоже прости! – в порыве внезапного раскаяния прошептал Никита.

Одиннадцатый день

Рядом с кроватью надрывался телефон.

– Любимая! Прости меня за все, что я сделал и еще сделаю в будущем! – забормотал спросонья Никита. – Только не бросай меня одного. Больше никогда не бросай!

– Что? – переспросила Ольга. – Я не поняла, что ты сказал. Спишь еще? Просыпайся. Я в аэропорту, скоро вылетаю.

Никита улыбнулся с закрытыми глазами:

– Я уже принял душ и побрился.