Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

Никита наклонился за серпом. Лишь краем глаза он ухватил подол коричневого платья, который мелькнул у него за спиной. Послышался тупой удар, затем отвратительный хруст. Никита обернулся – на него падала белая как мел Бонна. В ее груди торчал воткнутый по самую рукоять кинжал, из-под которого по платью стремительно растекалось бурое пятно. За Бонной оседал на землю караульный солдат с проломленным черепом. За солдатом высился громадный краснолицый детина. Он вытирал о траву кузнечный молот.

– Удар этого кинжала предназначался тебе, Филипп. Она закрыла тебя собой, – произнес он гулким басом и двинулся дальше, размахивая молотом направо и налево.

Никита опустился на землю, растерянно обнимая окровавленную Бонну. Она попыталась что-то сказать, но только беззвучно шевельнула губами. Через мгновение ее взгляд застыл. Этот страшный финал разорвал Никиту надвое. Его разум хотел немедленно проснуться. А сам он, глотая необъяснимые, жгучие слезы, баюкал безжизненное тело совершенно незнакомой женщины, которая в эту минуту стала бесконечно ему дорога.

Седьмой день

На его щеках остались соленые дорожки от слез. Кулаки были судорожно сжаты. Все тело ныло, как будто его в самом деле безжалостно избили. Впервые за последние несколько дней и ночей у него возник вопрос: почему он видит все это, а главное, зачем? В происходящем скрывался какой-то смысл. Или важный урок. Но какой? К чему толкало его взбесившееся подсознание? Пока Никита ответа не находил.

Он подумал об Ольге, но у него не возникло желания ей позвонить.

– Спит, небось, после дня рождения, – раздраженно буркнул он, глядя на телефон. – И пускай. Сама позвонит, если захочет.

Поправить настроение можно было только одним способом: отвлечься на что-нибудь интересное и не обязательно полезное.

– Сегодня буду активно бездельничать, – не допускающим возражений тоном сказал он себе.

Решение звучало блестяще, но требовало какой-то программы. В раздумьях, с чашкой чая в руках, Никита вышел на балкон. Идея лежала перед ним, как на ладони.

– Гулять. Гулять и фотографировать – вот чем следует заниматься в воскресенье в таком сказочном месте, старик! – Эта мысль нашла в его душе самый горячий отклик. – Буду шататься по окрестностям безо всякой цели. И погода благоприятствует.

Погода действительно была хороша. Солнце, голубое небо, кучевые облака для разнообразия и ароматный ветерок – все, что надо для приятной прогулки. Никита приготовил большие бутерброды с домашним паштетом, который купил накануне на рынке, сложил в рюкзак несколько яблок и груш, пару банок пива и бутылку воды. Он недолго посидел над картой, на которой рукой Изабель был помечен мебельный магазин, и прикинул примерный маршрут на сегодня. Он собирался выехать из Лантерн на машине, оставить ее где-нибудь на обочине и дальше пойти пешком по узким дорожкам среди полей и фруктовых садов в поисках интересной натуры.

Место первой остановки определилось само собой. В нескольких километрах от деревни раскинулось огромное подсолнечное поле – было бы преступлением проехать мимо. Никита нашел подходящий пятачок, засыпанный гравием, припарковал машину и с фотоаппаратом на шее и рюкзаком за плечами отправился в путь. Он снимал развернутые к солнцу ряды подсолнухов, за ними уходил вверх зеленый холм Лантерн. Потом свернул к виноградникам. Фотографировал корявую лозу и прозрачные зеленые гроздья. На маленьком островке между полей сделал несколько снимков живописной старой оливы, а потом отдохнул на траве в тени ее округлой кроны. Через некоторое время тропинки сами вернули его к дороге.

Навстречу по обочине неторопливо шагали загорелые мужчина и женщина в туристических ботинках и с палками для ходьбы в руках. У каждого из них под рюкзаком болтался странный предмет, назначение которого Никите было неведомо. На расстоянии эти предметы выглядели как гигантские орехи арахиса.

– Бонжур! – первой поздоровалась женщина. Если бы не антураж французской провинции, Никита легко принял бы ее за подмосковную дачницу: она была русоволосая, плотненькая и приятно курносая.

– Бонжур! Бонжур! – почти одновременно повторили ее спутник и Никита.

Мужчина двинулся дальше, зато женщина бросила на Никиту заинтересованный взгляд и остановилась. Мужчине тоже пришлось притормозить. Он был старше Никиты лет на пятнадцать, выше на полголовы и тяжелее раза в полтора. В нем еще угадывались следы спортивной карьеры, но пик физической формы остался далеко позади – бывший спортсмен несколько раздобрел. В отличие от своей половины, он не стремился к общению.

– Могу я спросить, что это за штуки висят у вас на рюкзаках? – спросил Никита у женщины, делая вид, что не замечает рядом с собой недовольной физиономии.

Она с энтузиазмом поддержала разговор.

– Я думала, в этих местах все знают, что такое сушеная тыква – сосуд для воды и отличительный знак пилигримов, – на французском она говорила с акцентом.

Никита не сразу понял: