Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце

- Нет, конечно. Так дали. На мечту. Как раз папа дачу продал. Родители в другом городе живут, далеко отсюда. И бабушка к ним перебралась, оставив мне квартиру. Что ж, жилье пригодилось, - вбираю носом воздух и невольно впускаю в себя мужской запах. Кофе вперемешку с нерезким, приятным парфюмом.

- А муж? – перебивает Константин.

- У Жени свой малый бизнес. Он занимается грузоперевозками и ничего не смыслит в кондитерских изделиях, - пожимаю плечами. – И в меня несильно верил. А когда мне удалось открыться и развить дело, психовал, что я пропадаю на работе. Зато теперь разгромил мое кафе под видом ремонта, - шиплю, стиснув кулаки.

- Ну, это он зря. Поторопился. И поймет это, если мы подадим апелляцию, - медленно проговаривает, словно все еще сомневается. - Почему ты раньше этого не сделала? Потеряла время, - впивается в меня темным взглядом, утаскивая в бездну. - Наше с тобой время.

- Я некоторое время находилась в клинике, - с трудом разрываю зрительный контакт. Отворачиваюсь.

- Ты чем-то болеешь, Вера? – летит с оттенком беспокойства. Но я нахожу ему логическое объяснение.

Воскресенскому нужна здоровая и работоспособная няня. На круглые сутки. И, кажется, мне не отвертеться. Увязла в этом юристе, как в болоте.

- Ничего страшного, - отмахиваюсь, чтобы не вдаваться в детали. - У меня проблемы по женской части. Связаны с репродуктивным здоровьем, - подбираю эвфемизм к гадкому слову «бесплодие». - Давно. Я прохожу обследование раз в полгода. Вот уже несколько лет. И Женя знал об этом, когда судился со мной.

Константин на некоторое время застывает, превращаясь в глыбу льда. Изучает меня холодным, непроницаемым взглядом, а затем вдруг передергивает плечами, словно приводя себя в чувства, и берет ручку с блокнотом.

- Мне нужен будет твой больничный, - делает какие-то пометки. – Все остальные документы сам достану.

- Все-таки беретесь, - протягиваю ему ладонь для рукопожатия.

Воскресенский медлит, рассматривает ее, как нечто чужеродное и ядовитое. Чувствую, что внутри него идет борьба. Вижу по суженным зрачкам.

Нервничаю, пока он, наконец, не касается моей кисти пальцами. Сжимает небрежно – и убирает руку. Ведет себя дергано, суматошно, постоянно копается в своих мыслях. Заглянуть бы туда, но, боюсь, не переживу бурного потока негатива.

- А ты переезжаешь к моим дочкам, - напоминает наш уговор.

- А вы своего не упустите, - хмыкаю с улыбкой.

Признаться, я соскучилась по его рыжим лапочкам. И работа няней больше не кажется мне такой уж плохой. Даже несмотря на сурового истукана Воскресенского.

- Раз уж я все отменил на сегодня, можем съездить за твоими вещами, - поднимается с места.

- Нет, - чуть ли не вскрикиваю, стоит лишь подумать, что устроит Женя, если увидит меня с мужчиной. Вдруг он вернулся и заступил в караул под моими окнами. Видеть его не могу! – У меня не убрано, - сочиняю самую нелепую причину.

- Вера, мы о чем договаривались? Правду! - поднимает брови.

- Бывший муж преследует. Из-за него я сегодня опоздала, - выпаливаю на эмоциях. – И без машины он меня оставил. Замкнул что-то, а я не разбираюсь в автомобилях.

Воскресенский мрачнеет. И выглядит злым. Как будто вот-вот вылетит из кабинета и пойдет убивать всех направо и налево. Представить не могу, чем вызвана его реакция. Константин в принципе мужчина непредсказуемый и ненормальный.

- Сказочный долбо… - прокашливает ругательство. - Дятел... Кхм… Ладно, - потирает подбородок, принимая решение. – Давай ключи и адрес, водителя отправлю. Машину тоже посмотрит и пригонит, - выставляет ладонь.

Теряюсь на некоторое время. Пытаюсь вспомнить, когда посторонний мужчина решал мои проблемы? Я доверяла только Жене. Но чаще все делала сама.

Тем не менее, я послушно вкладываю связку с брелоком в его руку. И без лишних вопросов еду с ним. К нему домой. Как загипнотизированная. А там попадаю под чары двух милых солнышек, которые встречают меня так тепло, будто всю жизнь ждали.

Глава 20

Константин

- Это ее машина? – Тимур спрашивает очевидное.

Мы стоим с ним у входа в автосервис сети Вулкановых и наблюдаем, как эвакуатор выгружает на площадку небольшую желто-оранжевую каракатицу. Машинка выглядит игрушечной, а полустертый выгоревший логотип придает ей вид старой, брошенной развалины. Она как призрак из страшной сказки, в создании которой я принимал непосредственное участие.

«С…ка… жизнь», - вчитываюсь в надпись, где не хватает букв. Криво усмехаюсь.

Наверное, следовало бы догадаться. Еще в тот день, когда мы с Верой столкнулись у входа в кафе. Я уезжал после встречи с Пономаревым, а она… Что делала там? Решила поговорить с бывшим мужем? Воззвать к его совести? Напрасно. Циничность, умноженная на два. Потому что пока я вел дело, к самым темным и гадким качествам Пономарева присоединились мои. Такой сгусток негатива сложно рассеять.