Лара. Пленница болот (СИ)

В окно потянуло сквозняком, и оплывшая свеча погасла. По деревне разнёсся жуткий, захлёбывающийся, истеричный вопль.

Глава 11

Нас разбудил дробный стук в дверь, будто её пытались выломать снаружи.

— Слушайте, визиты с рассветом уже становятся постоянными, — папа соскочил с кровати и пошёл открывать.

На кухню вышел сонный дядя Лёша:

— Кого там принесло? — Не слишком ласково осведомился мужчина.

— Лёха! Это Трофим, открывай!

— Как он вышел из дома, мы же заперли? — обернулся дядя Лёша к отцу, тот только пожал плечами.

Дверь открылась, и мужчина, задыхаясь от быстрого бега, ввалился в кухню. От него разило перегаром, несвежим бельём и экскрементами.

— Фу, — скривился проснувшийся дед Михей, — ты что из навоза только что вылез? Иди в бане ополоснись, хоть холодной. Вчера натаскали воды.

Трофим, стуча зубами, как кастаньетами, затравленно оглянулся на дверь:

— Мужики. Там они…ходят, — шёпотом заговорил он.

— Кто? И который час? — Дядя Лёша сгрёб со стола будильник, — мать честная, четыре утра.

— Эти, — продолжал Трофим, не обращая внимания на реплики, — скелеты. Вот так, — он поднёс ладонь к лицу, — на меня скалился. Еле живым ушёл.

Дед нахмурился:

— Ты толком рассказывай. Залезли к тебе в дом?

— Ну да, — возмущённо крикнул Трофим, — говорю же, чуть не съели заживо!

Поднялась разбуженная мама, вышла к остальным:

— Вы говорите, на вас напали?

— Чуть не съели, — трясся мужчина.

— А почему не съели, — все ещё плохо соображали со сна, — у них сегодня день помилования?

— Так разит от него, как от ямы компостной. Побрезговали, — усмехнулся дед Михей.

Губы Трофима задрожали, он кинул обиженный взгляд на собравшихся:

— Вам бы всё зубоскалить, а я чуть богу душу не отдал.

— Чуем уже, что ты отдал, — скривился старик, — Лёша, Денис, возьмите факелы, проводите болезного до бани, хоть ведро воды на него вылейте. Смердит, почище падали.

Мама распахнула ставни и задула свечу, за окнами близился рассвет, небо посерело. Других красок за тучами не было видно. Затопили печь, чтобы приготовить завтрак.

— Смех смехом, а ведь в дом влезли, — заметил дед Михей, — что думаешь, Оленька?

— Надо укреплять ставни. Если они их могут сорвать, то вся деревня под угрозой.

— Вот и я так думаю, — согласился старик.

Вернулись мужчины, Трофим стучал зубами уже от холода, посвежевший и мокрый.

— Садитесь за стол, я чай согрела, — позвала мама.

— Да, чайку бы горяченького сейчас, — жалобно протянул Трофим.

За завтраком он рассказал о своём ночном происшествии, мы с Гришей тоже присоединились к чаепитию.

— Втроём чуть не одолели, — подытожил рассказчик.

— Втроём? — Удивилась мама.

Пьянчужка кивнул.

— Точно, я тоже троих видел, — подтвердил внезапно Гриша, — только сказать забыл.

— Их больше. Но почему приходят всегда по трое? — задумчиво произнёс папа.

— Размножаются, — тихо сказала мама. От этих слов всем стало не по себе, — знать бы ещё, по сколько особей и как быстро.

— А вас не тронули, — продолжила она, — потому что мертвецки пьяны были, как мы уже поняли, они чувствительны к запахам. А от вас разит. Извините.

— Оставайся с нами, Трофим, — предложил дядя Лёша, только уговор: в моём доме не пить. Налакаешься, в баню ночевать отправлю.

Трофим мелко затряс головой:

— Что ты, Лёха, что ты.

— Денис, одевайся, пойдём по домам, узнаем, как ночь прошла, да скажем, пусть заколачивают окна, от греха подальше, — нахмурился дядя Лёша.

Папа поставил пустую кружку на стол и пошёл в спальню.

— Ты найди доски, какие покрепче, Алексей, — сказал дед, мы с Трофимом пока здесь займёмся. Сегодня уж до болот не пойдём. И зови всех к сельсовету, погутарить надо.

— Хорошо, дед, — ответил дядя Лёша и вышел на улицу.

Я, запахнувшись в старую куртку, вышла во двор, где Гриша с Трофимом снимали ставни.

По деревне раздался перестук молотков, люди начали укреплять свои дома. Провозившись почти до обеда, мужчины обшили ставни железными полосами, повесили дополнительные петли, их также скрыли металлическими лентами. Снаружи дом начал напоминать сейф.

— Совсем без солнышка в избе не годится, — сказал дед, — пока так оставим, заколотить завсегда успеем.

Гриша и Трофим собрали ещё ставни, сделали для них пазы внутри дома. Они просто вставлялись в проём и запирались на широкие поперечные засовы.

— Пусть когти себе все пообломают, твари, — злобно прошипел Гриша.

— Наш дом, — вышла мама во двор, осматривая окна, — мне теперь Форт Нокс напоминает.

— Лишь бы на склеп не похоже было, — Гриша ещё переживал о потере бабушки, и ходил сам не свой.

— Не надо так, — мягко сказала мама, погладив парня по голове, — выберемся отсюда. Всё будет хорошо.

Гриша тряхнул седой чёлкой.

— Ну, пошли, что ли? — К калитке подошёл папа, — все ждут уже вас.

— Готово всё, — согласился дед, — можно идти.

Мы вместе отправились к сельсовету. Народ толпился и гудел, как рой рассерженных ос.

— Михей, что же это творится, — к старику подошёл мужчина с внушительным пузиком, в засаленной телогрейке, — нас так, как скотину перебьют.