Лара. Пленница болот (СИ)

— Вчера были, Светлана и Кирилл, вместе с Зоей и Василием приходили. Съехаться собирались с ними. Они детей отправили, а сами скотину в дом загнали и решили там переночевать. Чтобы отогнать тварей, если те заберутся. Нашли их сегодня утром. Четверо детей сиротами осталось, — он нахмурился, — захоронили их. Теперь отправляемся. Нечего в этом проклятом месте больше делать. Всех по одному перебьют.

— И факелы не помогли, — уточнила я.

— Потухшие рядом валялись. То ли не успели поджечь тварей, то ли те слишком ловкими оказались.

С этими словами дядя Лёша вышел из дома, направившись к лесу.

— Лара, Гриша, отыщите тёплые вещи у Алексея. Кто знает, сколько нам на болотах придётся времени провести, — мама накапала себе успокоительных. Нервы не выдерживали.

К вечеру мы собрали всё необходимое. Вопрос только, как это потащим. На улице смеркалось, мама не отходила от окна, поджидая ушедших. Наконец, из-за сосен показались мужчины.

— Всё, девоньки, — сказал дед Михей, когда все сели за ужин, — выступаем завтра. Тропка есть, а дальше с божьей помощью.

— До темноты мы из леса не выберемся, как же защищаться от тварей? — Спросила мама.

— Костры, — ответил папа, — в чаще дров хватает. Будем жечь вкруговую.

Мы с Гришей переглянулись. Никому не хотелось идти к монстрам в пасть. Но и оставаться дальше бессмысленно.

Утром с рассветом у наших ворот собрались жители деревни. Маму Льва Андреевича несли на носилках. Она чуть слышно причитала, что стала обузой для нас. К матерям жались перепуганные дети. Мужчины все были вооружены. Дядя Лёша нёс газовый баллон для огнемёта. У остальных в канистрах и бутылках были бензин и солярка, всё, что осталось в деревне.

Шли молча, раннее утро не располагало к разговорам. И странный лес давил на нервы своей траурной тишиной. К обеду дети повеселели, стали бегать вокруг взрослых. Они вообще быстрее забывают о неурядицах, находя радость в каждом моменте.

Дошли до разобранного завала, там посреди болота была хорошая полянка, на ней и решили пообедать. Весело затрещали пожираемые огнём сучья. Дети носились по зелёному пятачку, взрослым едва удавалось оттащить их от опасной топи. Остальные мрачно жевали бутерброды.

— Много нас слишком, — насупившись, начал разговор Фёдор.

— И что ты предлагаешь? — Лёня, мелкий, лысеющий муж Марии, отложил свой кусок, — оставить в деревне половину? Пусть едят?

— Мне-то что до остальных, — пробурчал Угрюм, — нам вообще в другое село надо. Ждут там.

— Так иди найди, где она, та деревня, — невесело усмехнулся дед Михей, — прекращайте пустые споры. Сейчас вместе держаться надо. Вот выйдем к людям, там на все четыре стороны можете ступать.

— Если выйдем, — подметил хмурый Пётр.

На этом разговор прекратился. Костёр затушили, угомонили детей и пошагали дальше.

Шли почти в полной тишине. За завалом лес стал ещё страшнее. Повсюду стояли корявые, наполовину голые деревья, осыпая нас желтеющей хвоей и космами серого мха. Низкие тучи, казалось, клубились прямо над головой. А топи всё не закончивались. Мы ступали нога в ногу, впереди шёл дед Михей, проверяя длинной палкой дорогу. Тропка сузилась, петляя между кочек. Болото жило своей жизнью, топь вздыхала, пузырясь в бочагах. Заманивала зелёными полянками, которые, стоит только наступить, уходили под воду. Детвора присмирела, испуганно оглядываясь по сторонам.

К вечеру мы вышли к небольшому островку, поросшему низкими сосенками, тонкими, словно больными рахитом.

— Всё, смеркается, — дядя Лёша скинул объёмистый рюкзак на траву, — набирайте хвороста, сколько сможете унести, укладывайте вкруг полянки.

Место ночлега было совсем небольшим. Нам приходилось буквально жаться друг к другу. Женщины занялись приготовлением ужина. Мы с Гришей собирали дрова на ночь. Бродили вокруг полянки с палками, стараясь не угодить в коварную топь.

— Как думаешь, сколько ещё дней будем бродить по лесу, — спросил парень.

— Кто знает. Вон, даже дед ничего не говорит, только хмурится.

— А что будет ночью?

От этих слов мурашки побежали по телу. Я старалась не думать об этом. Но темнота уже близко. Здесь нет крепких стен дома.

Вернулись мы, когда мама окликнула нас к ужину. Сложили хворост под ёлки. Лев Андреевич, наскоро перекусив, присел рядом с носилками, на которых несли его маму. Настраивал свой огнемёт. Сегодня он нам может пригодиться.

Незаметно смеркалось, из-под полога стальных туч солнце почти не пробивалось, сумерки лишь добавили серых красок в окружающий пейзаж. Вокруг нас поднимался туман, казалось, он спускался прямо из облаков, расплываясь мутной пеленой по болоту. Небо поделилось с нами влагой, скоро между деревьев клубились облака тумана, скрывая от нас негостеприимное болото. Кольцо костра прогоняло серые щупальца пелены, окружившей поляну. Но в метре от огня не было видно ничего.

— Как же мы узнаем, когда эти твари подойдут, — озабоченно спросил Трофим.

— Никак, — отрезал Фёдор, — хочешь, можешь пойти глянуть там, на болоте, — он злобно оскалился.

— Нашёл дурака, — проворчал Трофим, устраиваясь под ёлкой.