Ларец

— Не понимаете вы, глупые, — Нелли с досадой смахнула слезу со щеки. — Мне рук на себя накладывать не придется. Не может человек без сердца жить. Мне ларец как сердце, уйдет он из дома, такая пустота у меня внутри сделается, что мне долго не протянуть… Утянет меня эта пустота, всю утянет.

— А помнишь то дупло, где барыня-покойница с вами маленькими от Пугача таилась? — жарко зашептала Параша. — Там сподручно тайник сделать! Прокрадемся сейчас, ларец-то вытащим да и отнесем в лес! Вовек его не сыщут!

— Думаешь я не догадалась? — с обидой возразила Нелли. — Да у меня первая мысль была унести да запрятать подале! Только ведь ларец пропадет, а долг останется! И придется папеньке Грачевку продавать! Маменьке это сердце разобьет, Парашка! Уж довольно ей горести!

— А то меньшая горесть доченьку вслед за сынком потерять?

— Так ведь этого-то она не понимает! Не понимает, Парашка! — Нелли ударила кулаком по колену. — И объяснить никак нельзя, даже пытаться не стоит.

— Ну и пусть не понимает, — вмешалась Катя. — Мы-то понимаем, что без тебя ей остаться куда страшней, чем грачевских продать. Значит, меньшее зло мы барыне сделаем, а от худшего убережем!

Нелли взмахнула рукою, призывая подруг молчать. Долгое время в комнатке было слышно только сверчка. Нелли размышляла, размышляла изо всех сил.

— Нет, не могу, — с тяжелым вздохом наконец проговорила она. — Пусть я плохая, мочи нет. Умру, так уж мне все равно будет. А своими глазами видеть, как маменька по моей вине терзается, ни за что! Мне и камни тогда не в радость станут. К тому ж вот еще что: у нас не город, воров не бывает. Да и какой вор про чужой потайной ящик узнает? Хватятся ларца, не сам же он ушел? На кого подумают? Уж никак не на меня. Маменька добрая и знает, что все ее любят. Каково ж ей будет жить и гадать, кто ей злом отплатил? А домашним людям каково? Чем они виноваты, чтобы на них такое подозрение бросить? Нет, никак нельзя украсть ларец!

— Можно!! — Катя тихо подпрыгнула на месте и раскинула руки над головой: тень ее затанцевала в упавшем на пол лунном луче. — Можно, касатка, можно, голубка, можно, цветик лазоревый, можно украсть!

— Да тихо ты, разбудишь кого, — зашипела Нелли. — Как это можно, если по всему выходит, что нельзя красть ларец у родителей!

— У родителей — нельзя! А у господина окаянного Венедиктова — еще как можно! Поняла наконец?

— Постой! Постой… — Нелли стиснула руки до боли в пальцах. — Ты о том, чтобы дождаться, как ларец отдадут за долг? И долга не будет! А где Венедиктов станет воров искать, нам дела нету! Катька!! — Нелли на мгновение стиснула Катю в объятиях, но тут же отпрянула со стоном разочарования. — Пустое! Сейчас мы знаем, где ларец лежит, а куда его судейский положит? Да вить еще лучше красть не в дому у нас, а хоть бы по дороге… Не получится!

— Получится, ненаглядная моя, получится! Я украду! Отпрошусь родню навестить куда подале у господ, да за ним, кто меня заметит? Цыганкой прикинусь! Проберусь за ним до постоялого двора, да лучше не до первого, а до третьего-четвертого… Подальше от Сабурова… Мне украсть — легче легкого!

— Ах, Катька, ах, придумала! — Нелли подпрыгнула и затанцевала сама, а за нею пустилась в хоровод и Параша. Некоторое время девочки вытанцовывали втроем, даваясь хохотом, в страхе, что неуместное их веселье обнаружат, но не в силах сдержать радости.

Наконец, задыхаясь от смеха, подруги попадали кто куда.

— Кабы ты не ошиблась, — делаясь сериозною, проговорила Нелли. — Небось не только Орест с окаянным Венедиктовым фараон метал. Может, не к одним к нам его крючок приезжал…

— Да я все украду, что у него будет, и весь сказ…

— А ну как все, кроме того, что мне надобно? — Нелли сунула ноги в ночные туфельки. — Пойдем, вынем ларец, я тебе каждое колечко покажу! Запомнишь их?

— С одного раза запомню!

— Так и бежим, нечего время терять! Жаль, свечу задули.

— Со свечой не стоит по дому шастать, у меня мешочек с кремешком при себе, там и зажжем.

На лестнице, спустясь до площадки, девочки услышали скрип шагов. Следом колеблемое от движения пламя свечки в чьей-то руке бросило на стену вытянутую тень от деревянных перил. Подруги отпрянули в нишу: мимо неспешно прошел Кирилла Иванович в шлафроке. Озаренное желтым огнем лицо отца проплыло совсем близко — профиль в темноте, седая недавняя прядка в перехваченных коричневой лентой волосах. Параша в испуге зажала рукой рот, но Нелли осталась спокойна. Яркий огонек в руке всегда слепит глаза, вот в темноте отец бы их наверное не проглядел на таком расстояньи.

Шаги миновали лестницу.

— Куда это он?

— Неважно, небось ненадолго.

Таясь по углам, девочки пробрались к дверям кабинета. Короткие пробежки от одного безопасного убежища до другого и выжидания заняли какое-то время.

— Ах ты досада!

Из щели под дверьми точился огонек.

— Да ничего, подождем, поди книжку какую забыл, — шепнула Катя.

— Верно, не спится ему, вот и решил почитать, — отозвалась Нелли, успокаиваясь. — Спрячемся за шкап, ему в другую сторону ворочаться.

Но Кирилла Иванович не спешил выходить. Минуты, казалось, тянулись бесконечно.