Ларец, полный тьмы

Это был точно такой же снимок, как тот, что пропал из гостиной женского корпуса, только куда меньших размеров. Серафима принялась внимательно его рассматривать. Она сразу узнала своего отца и Ивана Поликутина, Доминику Поветрулю и Ксению Соловьеву. Чтобы не терять времени, девушка вытащила из кармана мобильник и несколько раз сфотографировала групповой портрет.

В этот миг в коридоре послышались чьи-то тяжелые шаги.

– Клим, ты дома? – раздался голос Ивана Поликутина.

Клим и Серафима в ужасе переглянулись.

– Ты же говорил, что он уехал из города!

– Я так думал! Видимо, он решил вернуться пораньше!

– Нельзя, чтобы он меня увидел! – прошептала девушка. – Он меня прикончит!

Она быстро огляделась, заметила у стены большой платяной шкаф и ринулась к нему. Клим бросил фото обратно на подоконник и проворно отскочил от окна.

Серафима едва успела скрыться, как Иван вошел в кабинет.

– Вот ты где, – произнес он, увидев сына. – Какое удачное стечение обстоятельств. Нам нужно поговорить, Клим… Давно уже пора это сделать. И даже хорошо, что твоей матери сейчас нет дома…

В его руках Клим заметил полупустую бутылку дорогого коньяка. Иван Поликутин едва стоял на ногах. Клим никогда еще не видел отца в таком состоянии.

– Ты пьян? – тихо спросил парень.

– Просто решил немного расслабиться, – неуклюже отмахнулся отец. – Слишком много всего навалилось в последнее время… Но не беспокойся, к утру я буду как стеклышко. И это не помешает разговору.

– Ты снова будешь ругать меня? – спросил Клим, покосившись на шкаф, в котором сидела Серафима. Нужно было как-то заставить отца выйти в другую комнату, чтобы она смогла улизнуть.

Но Иван не собирался никуда уходить. Он грустно вздохнул, сделал большой глоток из бутылки и сел в кресло у окна.

– Не буду, – устало ответил Поликутин-старший. – Я лишь хочу тебе кое-что рассказать, сын. Объяснить, почему я так ненавижу Платона Долмацкого… Ты должен сам сделать выводы… И ты поймешь, почему тебе нужно держаться как можно дальше от этого человека.

Взгляд Клима сам собой упал на фотографию на подоконнике. От отца это не укрылось. Иван взял ее в руки и долго рассматривал.

– М-да… – наконец произнес он. – Как мы были молоды и наивны… И в каких чудовищ потом превратились некоторые из нас…

– Отец? – настороженно проговорил Клим. – Что же случилось?

– Платон Долмацкий – вероломный предатель и убийца, – пробормотал Иван Поликутин, отставив бутылку в сторону.

Серафима, слышавшая каждое его слово, замерла в шкафу.

– Когда-то, будучи молодыми, мы состояли в одном обществе… И сейчас состоим, но все стало гораздо сложнее. И опаснее… – заговорил отец.

Клим потрясенно слушал его, боясь проронить хоть слово, чтобы случайно не сбить отца с мысли.

– Платон… Он был самым старшим из всех нас. Учитель! А мы слушались его, ведь для нас он тогда являлся непререкаемым авторитетом. Какими же мы были дураками, – горько произнес Поликутин-старший. – Однажды… Уже почти семнадцать лет прошло… Он вынудил нас убить человека… женщину… Убить, хотя вполне можно было обойтись без убийства… Ее можно было спасти, я уверен в этом! Но он предпочел толкнуть нас на убийство. Он и его ближайшая помощница. Мы не знали тогда, но Долмацкий преследовал цели, известные только ему одному… И теперь все мы навеки повязаны с ним! Все мы – сообщники, хоть многие ненавидят и презирают его… И сейчас, когда начались эти убийства… Платон может говорить все что угодно, но я уверен, что он как-то причастен к происходящему.

– Убийства?! – У Клима внезапно пересохло во рту.

– Всех по порядку… Змееносец исполняет свой страшный приговор. Стрелец, Козерог, Водолей, Рыбы… Они уже казнены за свои преступления. Ты же в курсе, что Наталья Васильевна была Рыбы?

– Королевский Зодиак? – испуганно спросил Клим. – Ты… Ты тоже в нем состоишь? О господи…

– Зодиак, – презрительно скривился Иван. – Правящая верхушка, которая не в силах защитить себя… Сборище убийц, ставших жертвами… Да, сынок, мы все убийцы. Если бы ты только знал, как я раскаиваюсь в том, что мы совершили! Но сейчас уже слишком поздно что-то менять. И кто будет следующим? Овен… Иногда я даже завидую тем четверым. Они уже мертвы, и больше им нечего бояться. А мы обречены страдать, умирая от страха при каждом странном шорохе за спиной.

Он снова взял бутылку и поднес ее к губам.

– Знай одно, Клим. Если со мной что-то случится… Если вдруг… Это все Долмацкий! Это все его вина. Это он виноват во всех смертях!

– Что может случиться? – спросил Клим дрожащим голосом.

Отец рывком поднялся с кресла и нетвердой походкой подошел к двери. На ходу он отбросил фотографию в угол, и от удара рамка разлетелась.

– Всякое, – ответил Иван. – Я уверен, что это Платон стоит за всем… Убийца! Не сам, нет. Но он нанял кого-то. И, будь уверен, я это выясню… Я все выясню! Недолго ему оставаться председателем собрания… А его дочка… Держись от нее подальше, сынок. – Поликутин взялся за дверную ручку и потянул ее на себя. – Она такая же, как ее папаша. Я ей не доверя…

Иван Поликутин не успел договорить.