Ларец Зла

— Прости, — снова пробормотал он, но осекся, натолкнувшись на взгляд Кэтрин.

Она быстро поняла, к чему он клонит, и не дала ему возможности продолжить. Он хочет, чтобы она сейчас вновь ударила его, а потом рухнула ему в объятия и заплакала, как девчонка? Не дождется.

— Дай мне договорить. Ты ничего не поймешь, если это не услышишь.

— Хорошо, продолжай.

— В 2002 году, штудируя аналитические записки об очередной группе людей, которые вызывали у нас подозрения, я насторожилась. Мое внимание привлек один человек — мы тогда занимались учеными. И вот один из них, американец арабского происхождения, работал в лаборатории в Брукхейвене. Он был физиком-ядерщиком и приехал в Штаты всего за два-три года до того. Он вызывал определенные опасения — не у моих коллег, только у меня.

— Ты использовала свой дар в работе с ним? Ты же говорила, что он исчез после того, как ты бросила разведку?

— После того, как я потеряла Тарика?

— Да.

— Так вот представь себе, что тот араб-американец в Брукхейвене как раз и был Тариком.

— Ты же говорила, что ничего не знала о его судьбе.

— Я солгала тебе. Я тебе много лгала, Роберт. Но не изменяла.

— Я это уже понял.

— Он выжил и сумел выбраться из своей страны. Но это-то и показалось мне странным, и я решила, что он все-таки согласился работать на своих. Все остальные версии выглядели фантастическими.

— И что ты сделала?

— Мне стыдно за то, что я сделала.

— Ты любила его, и он тебя любил. Собственно, ради тебя он и предал свою страну.

— Да. И я решила это использовать. Я устроила так, что мы с ним встретились. Как будто совершенно случайно. Я изобразила изумление, радостный шок, слезы и все такое. Он рассказал мне о своем чудесном спасении, и я только удивленно цокала языком, не веря ни единому его слову. Мы вновь сблизились.

— Вы стали встречаться?

— Да.

— Ты спала с ним?

— Н-нет, — после паузы сказала Кэтрин.

— Но давала ему понять, что в принципе не против?

— Разумеется.

— А что было потом?

— А потом американские войска вошли в Ирак. Спустя пару недель после этого я отвела его в одно место, где благополучно сдала.

— Кому?

— Своим.

— Господи!

— Я убеждала себя, что исполняю свой святой долг. Собственно, так оно и было на самом деле. А потом в газетах стали публиковать снимки из Абу-Грейб и репортажи обо всех тех ужасах, которые там творились. Я-то, положим, была наслышана об этом и раньше.

— И как ты к этому относилась?

— Разумеется, меня тошнило от этого.

— И что ты сделала?

— Я вновь ушла. Я поняла, что мне лучше жить с тобой, чем работать, Роберт. А потом был День Великого затмения…

— И мы зачали Мосса. Помнишь, как мы радовались тому, что ты станешь матерью? В твои-то сорок три?

— Я хорошо помню, как его лишилась.

— Мы его лишились.

— И помню, что потом была холодна с тобой. Не хотела тебя. Не хотела ничего.

Роберт едва удержался, чтобы не сказать ей, что именно так все и было. Что она не просто не хотела его и была холодна, а унизила его, выселив из общей спальни в другую комнату. Что так мужчин унижать нельзя. Что они по природе своей мстительны. Что рано или поздно это должно было аукнуться.

Но вслух он сказал совсем другое.

— Я не виню тебя, Кэт, ни в чем.

— Мне всегда казалось, что у Мосса был брат-близнец.

— Я помню, ты говорила об этом.

— Когда мне сделали первое УЗИ и сказали, что плод один, я им не поверила.

Роберт отлично помнил, что Кэтрин так до конца и не смирилась с гибелью младенца. Ей казалось, что Мосс не умер. Или что несуществующий брат его не умер. Врачи уверяли Роберта, что это обычная посттравматическая реакция женщины, пережившей выкидыш.

— Ты думал, наверное, что я сошла с ума.

— Я не знал, что и подумать. Я лишь чувствовал, что, потеряв Мосса, теряю еще и тебя. Мне страшно хотелось близости с тобой. Страшно. Ты даже не представляешь, как мне этого хотелось. А потом, когда я понял, что от тебя этого не дождешься, я просто стал хотеть женщину. И когда… когда это случилось, я понял, что возвращаюсь к жизни.

— Тебе понравилось с ней?

Она смотрела ему прямо в глаза. Не мигая.

— Зачем тебе это?

— Ну я так понимаю, что она по крайней мере не лежала бревном.

— Какая тебе-то разница, понравилось мне или нет?

Она вновь ударила его. Резко. Сильно.

— Какая мне разница?! Ты даже забыл забрать у нее обручальное кольцо! И после этого ты спрашиваешь, какая мне разница?!

— Прости, Кэт, но я…

— Я всегда думала, что смогу пережить это спокойно. Что, если ты загуляешь на стороне, я просто уйду. Соберу вещи и уйду. Но я не знала, что это будет так тяжело морально.

Роберт не нашелся что ответить, а Кэтрин тем временем смахнула слезы с глаз и, кажется, приняла наконец решение.

— У меня есть квартира, о которой ты не подозревал. Я переезжаю туда.

— Не надо…

— Ты получил удовольствие, Роберт, а теперь плати за него.

— Кэт, прошу тебя! Не делай этого. Ты сама знаешь, во что мы оказались втянуты. Я должен защитить тебя. И я сделаю это, если мне удастся спасти Адама.

— Ты уже не веришь Адаму.

— Я знаю, какие изменения в нем сейчас происходят. Меня они пугают, и я должен торопиться.