Ларец Зла

— Кэтрин… — вдруг порозовев, неуверенно произнес Роберт. — А вот твое произношение…

Она вдруг звонко рассмеялась и переглянулась с улыбающимся Адамом.

— А я все думала, когда ты меня об этом спросишь! Что ж, Роберт, открою тебе страшную тайну. Моя мама — американка. И бабушка тоже. Они из Калифорнии. Просто мама давно перебралась сюда, еще во время войны. И я всю жизнь прожила здесь. Отец у меня англичанин, точнее — англичанин аргентинского происхождения. Хотели сотворить из дочки «английскую розу». Вот и сотворили.

Она удобно устроилась на диванчике и, подогнув к подбородку колени, обхватила их руками.

— Теперь спроси про нашу пьесу, Роберт, ты ведь хочешь об этом спросить, я вижу!

— Как долго вы ее пишете? Когда собираетесь ставить и собираетесь ли вообще?

Кэтрин вновь переглянулась с Адамом и даже подмигнула ему.

— Мы провозились с этим весь прошлый семестр и весь этот, — сказала она. — А все началось с моего сочинения, которое я хотела посвятить одному из ярких эпизодов из истории науки. Вот тут-то мне и попались записки Кейнса,[15] в которых я намеревалась раскопать что-нибудь интересное. И я зарылась в них по уши. Это очень похоже на меня. Если уж потянула за ниточку, то непременно размотаю весь клубок, а до этого не успокоюсь.

— О каком Кейнсе идет речь? О Джоне Мэйнарде?

— О нем самом. Это ведь он выкупил на аукционе в 1936 году рукописи Ньютона лишь ради того, чтобы они ни в коем случае не сгинули в какой-нибудь частной коллекции. А после смерти завещал передать их в кембриджский Королевский колледж.

— Хорошо, понял. А при чем тут театральная постановка?

— Господи, да я ведь первые два курса дневала и ночевала на студенческой сцене! Между прочим, меня все ценили как актрису. Жаль, ты не застал тех времен, милый мальчик. А в этом году мне надоело играть и захотелось самой что-нибудь написать. И мы с Адамом заключили соглашение.

Адам передал ей бокал красного вина, у него на губах играла легкая улыбка.

— Какое еще соглашение?

— Мы не спим вместе, но компенсируем это совместным творчеством.

— Кэт, ну в самом деле… — Адам передал Роберту джин с тоником. — Веди себя прилично!

Адам к тому времени уже отклеил фальшивую бороду и избавился от тюрбана. Обслужив друзей, он сам развалился в мягком кожаном кресле и всем своим видом напоминал довольного отца семейства, собравшего наконец в родительском гнездышке всех своих блудных детей.

Кэтрин прилегла на диване и по-кошачьи грациозно потянулась.

— Собственно, это я настояла на том, чтобы Адам организовал сегодняшнее свидание вслепую и для меня тоже. Чтобы он отстал от меня наконец и перестал пялиться на мои коленки.

— И как? Перестал? — с неуверенной улыбкой спросил Роберт.

— Поначалу я думала, что это он явился ко мне в маске волшебника.

— Жаль, что невольно обманул твои ожидания, Кэтрин, — уже начиная падать духом, пролепетал Роберт.

— Что ты такое говоришь! Ты их превзошел! Ты вел себя как настоящий джентльмен, о таких-то и грезят все девушки на свете. Кстати, о девичьих грезах… не согласишься ли ты проводить меня сегодня домой?

На лице Адама держалась подчеркнуто нейтральная маска.

— Я? Я… с удовольствием…

— Может, мы наконец покончим с романтическим воркованием, господа? — подал голос Адам. — На самом деле, Роберт, я пригласил тебя, чтобы попросить об одном небольшом одолжении. Дело в том, что мы хотим поставить нашу пьесу прямо на лужайке перед Тринити.

— Там, где растет дерево Ньютона?

— Именно, но не по этой причине. Скажем так, не только по этой причине. Во времена сэра Исаака лужайка представляла собой обнесенный каменной стеной фруктовый сад. И там же располагалась его лаборатория. А жил он между воротами и часовней, на первом этаже. Он неплохо устроился для своего времени, доложу я тебе. Мог покинуть жилище через дверь, а мог выйти на балкон и оттуда попасть прямо в сад.

— Ты полагаешь, тебе разрешат поставить там твою пьесу?

— Ты зришь прямо в корень, Роберт, дружище! Мне не разрешат. В прошлом году я окончательно рассорился с администрацией колледжа, когда позаимствовал несколько казенных лодок и случайно утопил их. Я тогда был одержим идеей устроить на речке реконструкцию битвы при Ватерлоо.

— На речке? Разве битва при Ватерлоо произошла на реке?

— Не придирайся к словам, Роберт, это неприлично!

— Хорошо…

— И вот я подумал: а почему бы нашему славному Роберту не стать продюсером новой пьесы? Ты будешь моим рупором на переговорах с администрацией и возьмешь на себя решение всех организационных вопросов. Как тебе? Раньше я думал со всем справиться сам, но теперь… К тому же… тебе ведь понравилось играть сегодня мою роль в маске?

Роберт перевел взгляд на Кэтрин. Он не знал, как реагировать на последние слова Адама. Оскорбиться? Или, напротив, почувствовать себя польщенным?

— Понравилось, пожалуй… Но скажи, почему твой выбор пал именно на меня?