Ларин Петр и фабрика волшебства

В такой обстановке, естественно, ни поговорить, ни пошутить, ни йосмеять-ся невозможно. Ларину всё чаще приходила мысль, что над ними проводят чудовищный эксперимент.

— Поговорить надо, — прошептала Софья и тут же оглянулась, не услышал ли кто. Но никого рядом не было.

— Заходи к нам в комнату.

— А прямо сейчас можно?

Из столовой они направились в комнату. Артём Шубин пошёл к Лёвке Морозову играть в шахматы.

— Откуда ты знаешь, что Людмила Афанасьевна — ведьма? — спросила Туманова, когда Пётр Ларин закрыл дверь.

— Во-первых, она пытается влезть без разрешения в чужие мысли.

— Ну и что из того? — Софье, как всякой отличнице, хотелось и дальше быть лидером, самой лучшей и открытия делать самостоятельно. Как-никак, это она попала в библиотеку, нашла нужную книгу и выяснила, что же за существа стали появляться в их школе.

— А ты сама подумай, Соня, разве она не похожа на ведьму?

— На ведьму? Нет.

Ларин хмыкнул:

— А мне кажется, вылитая. Только что на метле по коридору не летает. Что-то она задумала, только вот не могу понять что.

— Я завтра к ней схожу, — произнесла Софья, — тогда узнаю, ведьма она или нет.

— И знаешь, кто у неё был в кабинете?

— Учитель физкультуры, что ли?

— Нет, — Ларин покачал головой, — Изольда Германовна сидела рядом с открытым окном. На меня как бы не смотрела, но я видел, что прислушивалась к каждому моему слову.

— А что у тебя спрашивали?

— Что, что… Нравится ли мне школа и чего бы я хотел, чтобы здесь ещё было.

— А-а-а, — протянула задумчиво Туманова. — А мне мама звонила, — сказала и поняла, что не стоило лишний раз напоминать Ларину о том, что родителей у него нет.

Мальчик взглянул на портрет матери, висевший у кровати, и лицо его помрачнело.

— Знаешь, что мама спросила?

— Откуда же я могу знать? Я же не Людмила Афанасьевна Шмель, чужие разговоры не подслушиваю и в твои мысли лезть не пытаюсь.

— Попробовал бы только! Я бы тебе тогда… — и Туманова погрозила пальцем.

— А я бы тебе, Соня, ничего не сделал.

— Так вот, мама спрашивала, не хочу ли я из этой школы уехать домой.

— А ты? — с волнением в голосе спросил мальчик.

Туманова выдержала паузу, а затем засмеялась:

— А вас на кого я оставлю? Вы же без меня пропадёте, глупостей всяких наделаете.

— Так уж и наделаем!

— Знаю я вас, мальчишек бестолковых, за вами глаз да глаз нужен.

В это время в комнату влетел Шубин. Губы его дрожали:

— Гады! Гады! Гады! — бормотал он, не обращая внимания на присутствующих. — Ну я им сейчас, мало не покажется!

— Эй, Артём, ты что? — набросился на него Ларин.

— Там эти уроды опять повылезали. Лёвку так напугали, что он доску с шахматами опрокинул. Мы сидели задумавшись, там такой момент в партии был, а они вдруг в комнату к Лёвке вошли. Лёвка как дёрнется, как полетит со стула!

Ларин с Тумановой выглянули в коридор. Мерзкие существа с голубыми выпученными глазами шлёпали босыми ногами, толкали друг друга, бубнили что-то абсолютно неразборчивое, словно у каждого во рту были камни величиной с куриное яйцо.

Артём, разозлённый появлением Эрдманов, вытащил из-под кровати свой рюкзак и стал быстро развязывать. Пальцы его дрожали. Наконец Шубин развязал его, запустил руку, и на его лице появилась радостная улыбка. Нет, не волшебную палочку вытащил мальчик, не маленькую книжечку с заклинаниями. Вообще, к волшебству этот предмет отношения не имел: в левой руке с гордым видом, как священник держит крест или верующий свечу в храме, Артём держал рогатку, самую что ни на есть настоящую, сделанную собственноручно летом.

В умелых руках рогатка — страшное оружие. Во-первых, бесшумйое, а во-вторых, грозное и эффективное.

Артём прямо в комнате вложил шарик в рогатку, толкнул ногой дверь комнаты и вышел в полутёмный коридор. Гнусные, мерзкие существа с бородавчатыми лапами-руками всё ещё толпились в коридоре. Соня метнулась к стене, когда увидела в руках Шубина натянутую рогатку. У Ларина был такой удивлённый вид, словно перед ним был заяц с крыльями, а не сосед по комнате.

— Ты это… чего? — сбивчиво пробормотал Пётр Ларин.

— А сейчас увидим. Надоели они мне! Что мы всего боимся, что я не мужчина, что ли? — Артём прицелился и пустил шарик.

Один из эрдманов, которому тяжёлый металлический шарик угодил в лоб, замер на месте. Он явно не ожидал ничего подобного. Во лбу у него появилась дырка. Шарик прошёл насквозь. Эрдман покачнулся на своих кривых ножках и начал дёргаться. А Шубин уже закладывал в свою рогатку второй шарик, затем третий и четвёртый. Остальные эрдманы, похватав своих раненых, бросились убегать.

Артём продолжал стрелять вдогонку, громко восклицая при каждом удачном выстреле:

— Вот вам, мерзавцы, за Илью Даниловича и за Земфиру Парамонову! За всё! Получайте, получайте!

Но ведь не всем везёт, когда даже доброе дело делаешь. То ли рука дрогнула, то ли ещё что, но один из шариков угодил в окно. Раздался звон разбитого стекла.

В коридоре появились Людмила Афанасьевна Шмель и Изольда Германовна.

— Что здесь происходит? — закричала директриса.