Ларин Петр и машина времени

Пётр впервые услышал от Ситникова столь длинное и непереводимое ругательство.

Когда синяя пелена в бывшей кузнице рассеялась, Ситников поднял отвалившуюся деталь и с недоумением почесал затылок.

— Да-а… На то, чтобы это починить, мне понадобится не меньше месяца.

— Какой месяц, Ситников? Вас убьют в следующий понедельник.

На это инженер ничего не ответил, пропустив слова мальчишки мимо ушей. Пётр понял из его невнятного бормотания лишь то, что Ситников размышлял о возможноети разогнать машину вниз по склону, отчего, впрочем, тут же и отказался, не припомнив в окрестностях холма требуемой высоты. Дальше из его выкладок следовал некий новый фантастический проект, для которого нужно было совсем немного — дождаться зимы и, когда замёрзнет озеро, разогнать машину по льду. Но именно тут Пётр напомнил ему снова о том, что в следующий понедельник пуля поручика Зайченко должна оборвать полную приключений и треволнений жизнь изобретателя Ситникова.

Негромкий пронзительный звук разорвал повисшую в лаборатории тишину. Стук колёс понемногу стал отчётливее. Пётр вспомнил, что недалеко от имения Разумовских должна проходить железная дорога. Здесь, возле небольшой деревеньки, она рассекала стальной полосой владения графа.

— Что ж, с первыми лучами солнца нам всё же придётся поехать на станцию. Вовсе не для того, чтобы встретить эту новую учительницу.

…Запах свежескошенной травы особенно чувствовался в воздухе после прошедшего ночью небольшого дождя. Пение птиц наполнило уши Петра загадочной какофонией. Извозчик, нанятый учителем господина графа, с удовольствием пересчитал чаевые. Почёсывая затылок, он подумал, что обычно словоохотливый учитель на этот раз не проявил привычного любопытства к бедной событиями жизни Савельича и не поинтересовался новостями от его сына-рекрута, кои тот исправно посылал отцу с тех пор, как Ситников преподал великовозрастному детине азы грамоты. Испачканный в машинном масле машинист с испуганным недоумением таращился на незнакомого человека порядочной наружности, но в заляпанном грязью плаще, за которым семенил мальчишка в простой одежде. Запыхавшись, эти двое карабкались на подножку локомотива.

— Любезнейший, какая у него скорость?

— Скорость? — машинист нахмурился. — Ну, не знаю… Обычно мы ездим на тридцати пяти милях, больше не положено. Но, ежели что, миль сорок — сорок пять можно поддать…

Пётр дёрнул за руку спутника.

— Видите, Ситников. Моё заклинание здесь опять же мало чем нам поможет.

Но Ситников не унимался:

— А побыстрее всё же никак нельзя? Машинист взял маслёнку и стал смазывать детали, без того блестевшие от масла.

— Оно, любезный, есть, конечно, новые локомотивы, пассажирские, — начал он рассуждать сам с собой, обстоятельно прокашлявшись. Но тут у нас, видите ли, таких нет. Есть один, только ходит он тут раз в неделю. Тот, что из Питера до Пскова идёт. Он может и миль шестьдесят дать.

— Это уже теплее, — пробормотал себе под нос Пётр.

— А до девяноста миль можно его разогнать? Как вы, батенька, думаете? — глаза Ситникова заблестели надеждой.

Машинист смерил его недоверчивым взглядом:

— А пошто такая скорость вдруг понадобилась? — Куда это кто так торопиться собрался?

— Да поспорили мы тут с товарищем, можно или нельзя. Он механик, научными опытами всякими занимается. А всё же можно, как вы думаете?

Машинист пожал плечами.

— Ох, не могу знать… Если только длинный отрезок дороги будет, если и локомотив без вагонов будет. И чтоб дорога под уклон шла… Тогда, может, и получится…

Ситников смотрел на машиниста с нескрываемой благодарностью.

— А когда, вы говорите, этот локомотив до Пскова тут появляется?

— Аккурат в понедельник будет теперь опять, в восемь часов утра…

Поклонившись машинисту со всемерным уважением, Ситников спрыгнул со ступеньки. Старик машинист удивлённо смотрел вслед странной паре — взрослому и парнишке.

Ситников и Пётр направились к висевшей на стене станционной постройки карте окрестных железнодорожных путей. Изучив все отмеченные изгибы и повороты, Ситников показал на прямой участок, ведущий к глубокой болотине рядом с озером у самых пределов владений Разумовских.

— Пётр, смотри! Длина этой ветки три мили. Я помню, что даже в семьдесят седьмом тут ещё были рельсы. Так, здесь топь… Прекрасно. Дорога там всё время идёт под уклон. Это невероятно, Пётр. Это больше, чем простое везение! Такой длинный участок, под уклон и в три мили! Мы успеем разогнать локомотив. Уж здесь-то твоему заклинанию не придётся особенно переутомляться! Так, у нас здесь хутор и ветряная мельница…

— Да, но, судя по карте, как раз эту большую болотину нам и не перескочить. Ситников, здесь не указано, что через неё проходит дорога. По-моему, это место осушат только лет через сто. Ваша железная дорога идёт в обход, там постоянные изгибы, мы не сможем ехать прямо. Через это болото должен быть мост, я знаю, что там ещё остались остовы креплений, мы видели их, когда ходили в поход с мальчишками. Но я очень сомневаюсь, что он построен уже сейчас, иначе на карте его бы отметили.

— Ладно, поедем туда сами и на месте всё посмотрим.